Однажды летом, в середине июля 1994 года, я решил обследовать верховья Глубокого ключа, что спрятался в тайге Южного Приморья. Ключ берёт начало возле сопки Лысой к северу от Партизанского перевала. Меня интересовали участки, где можно устроить солонцы, произвести посадки женьшеня и соорудить небольшой потайной шалаш.
Около семи утра, после недолгой поездки на машине, я оказался на мосту через ключ Глубокий. Со мной трудности путешествия разделял полуторагодовалый сеттер Дик. С водителем я договорился, что через сутки, вечером он тут же нас и встретит. Вскоре мы с Диком остались совсем одни среди маньчжурской тайги.
А она отличалась тут своей нетронутостью. Кедры-великаны вплотную подступают к грунтовой трассе. Некоторые шишки по осени падают прямо на проезжающие автомобили. Чтобы полакомиться диким виноградом или лимонником, достаточно отойти от дороги несколько десятков метров.
Мы свернули на лесовозную дорогу, что начиналась прямо от моста и довольно быстро стали продвигаться по Приморским «джунглям». Наблюдательный глаз отмечал большое количество редких растений Дальнего Востока. Обилие зрелого кедра и ильма, маньчжурской липы и ореха, амурского бархата, аралии, черёмухи Мака, сибирских яблочек, смородины, рябины, лещины, лиан актинидии, винограда, лимонника - вот далеко не полный список этого разнообразия.
А воздух, чистый таёжный воздух. Он насыщен лекарственными фитонцидами и придает бодрость.
Десятки следов кабанов, косуль, барсуков пересекали дорогу. А чуть дальше от трассы гималайский медведь истоптал края луж своими босыми ногами. Меня радовало обилие зверя, птиц и растений.
Дик шнырял по окрестным кустам, принюхивался к барсучьим пороям, изучал следы медведя, громко лаял на выводки рябчиков. Его лай распугивал не только дичь, но и опасных хищников. Поэтому я спокойно продвигался всё дальше и дальше в поисках приключений.
На третьем километре пути я уловил запах костра и мёда. А ещё через несколько минут, за поворотом дороги, услышал громкий разноголосый лай и изысканную хриплую ругань…
-…А ну, шельмы, кончай,- раздалось из-за кустов.
-Проходи, мои только со страху лают.
Из-за кустарника открылась поляна, на которой стояло около сотни пчелиных ульев. С другой стороны поляны приютился вагончик. Рядом самодельный стол, пеньки вместо стульев, бидоны под мёд, удочки, несколько канистр, бензопила. Мне навстречу вышел коренастый пожилой человек с длинной бородой и двустволкой.
-Ты кто ж будешь?- спросил он.
-Я с Новороссии, лётчик. Иду в верховья Глубокого, разведываю проход на перевал.
-Табачком не угостишь?- спросил пасечник, разряжая ружьё.
Я угостил хозяина «Примой». Он в свою очередь пригласил на чай.
Около часа мы пили чай, настоянный на лесных травах, откушали свежего мёда, перекурили и только после этого продолжили разговор. Так требует таёжный закон гостеприимства: пригласи, накорми, дай немного отдохнуть, а уж потом и расспрашивай.
-Как зовут-то вас?
-Матвей Иванычем кличут.
-Есть ли проход по ключу к Лысой?- спросил я, доставая карту.
-Проход-то есть, да он по Тигровому. А по Глубокому ещё километра два дорога, потом тропа пойдет, а дальше только по гребню. Верховья ключа завалены. Сворот на гребень возле экскаватора.
Я подробно расспросил про местонахождение ржавого экскаватора. Узнал, что по гребню вправо идёт зверовая тропа, которая выводит ближе к вершине на старый лесовозный волок. Он то и приведёт меня к Лысой.
Из беседы узнал, что Матвей Иванович бывший промысловик, много раз бил зверя, хаживал за корнем и пантами. Сейчас на пенсии, но жить не может без тайги и поэтому устроился пасечником.
Иваныч сильно ругался на медведей.
-Приходится ружьё наготове держать, медведь замучил. За последнюю неделю два раза грабил.
-Как же он умудряется незамеченным улик разбирать?- спросил я в удивлении.
Пасечник пояснил, что лохматый вор вовсе и не ломает улик, а сначала уносит его целиком.
-Да ведь башковитый какой! Улик унесёт и в ключ его, чтоб, значит пчёл угомонить,- рассказывал дед Матвей.
Мне не верилось в такой ум, скорее случайно остатки улика нашли в ключе, вот и сочинили сказку, но кто его знает.
-Вот сейчас собак на ночь выпускаем, чтоб Лешего хоть немного придержать. Так новая напасть. Недели три назад приходил Амба, собаку Иртыша унёс.
Я поинтересовался на счёт тигров, послушал разные рассказы. Матвей Ивановичу я поведал, что собираюсь ночевать на перевале, а вернусь завтра к вечеру.
-Ночью костер пожги побогаче, твой пёс по вкусу Амбе. Там, на Лысой, Амба хозяин.
-Ничего, у меня ружьё есть и ракетница. Да и костра любой зверь боится,- уверенно заявил я.
Пасечник покивал головой и пожелал мне удачи, угостил на дорогу добрым куском пчелиных сот. Я распрощался с опытным таёжником и продолжил путь.
Недалеко от поляны дорога перешла через ключ. Возле брода я повсюду натыкался на свежие следы медведя. Значит караулит лохматый улики. Явно ночью опять придет разбойничать.
Постепенно сопки прижимали ручей и уменьшали ширину поймы. Дорога петляла, часто проходила через броды, пока вдруг не раздвоилась. Одна уходила вправо через ключ. Вторая, сильно заросшая, шла вдоль Глубокого, на север. Я направился по второй.
Буквально туннель тайги окружил меня со всех сторон.
Слева и справа стена кустарника, лианы актинидии и лимонника. Сверху, кроны и лианы смыкались, образуя живой потолок. Через каждые двадцать метров с шумом взлетали рябчики. Несколько белок, громко цокая, недоуменно взирали на меня с деревьев.
Очень скоро справа в зарослях появился старый экскаватор. Он и служил поворотным знаком для выхода на гребень, который поднимался между Левым и Правым Глубокими.
Сам ключ глубиной не больше тридцати сантиметров. Но во время тайфунов он превращается в грозный бушующий поток, уровень воды поднимается до трёх метров. Видно первооткрыватели обнаружили ключ по большой воде, вот и назвали его так.
По мере того, как я поднимался на гребень, растительность менялась на более горную. Смешанный лес маньчжурского типа сменился на кедрово-пихтовый. Путеводной нитью мне служила небольшая звериная тропинка, которая по мере подъёма постепенно ухудшалась. Во многих местах тропу завалило буреломом. Пару раз движение замедлялось из-за скальников. Вскоре уклон гребня уменьшился, снова появились клён, липа, актинидия, лимонник и я внезапно вышел на едва заметный волок. До вершины оставалось метров сто по высоте.
Я повернул влево и через несколько десятков метров вышел на поляну. После осмотра местности, эта заброшенная старая вырубка мне понравилась. Тут я и решил поставить шалаш… За несколько часов вырубил жерди из молодых ёлочек и сконструировал каркас палатки. Сами жерди для крепости сбивал между собой гвоздями и тщательно вкапывал в грунт.
Крышей служил целлофан, который по краям я прикопал землёй.
Перед жилищем метров на десять вырубил кустарник и выровнял каменистый участок. За час собрал большое количество сушняка, до десятка крупных сухих колодин на ночь.
Тем временем Дик тщательно обследовал прилегающую местность, изучал следы, ловил бабочек. Особенно ему нравилось гоняться за саранчой.
Перед вечером я прошёлся по волоку в надежде подстрелить рябчика на ужин. На обратном пути, не доходя метров сто до лагеря, я отчетливо услышал журчание воды.
-Наверное, с ума схожу,- первое, что подумал я.
Но как оказалось, звук исходил из под камней выше тропы. Я отвернул несколько глыб и увидел тоненькую струйку воды. Тогда я углубил раскопки, обложил яму камнями и глиной. Получилась маленькая запруда, в которую тотчас стала собираться вода. Через час я имел полный запас вкусной, холодной, родниковой воды с моего первого в жизни ключа. Там же удалось подстрелить рябчика, который сам прилетел и сел на ветку недалеко от родничка.
За розжигом костра незаметно опустились сумерки. Очертания деревьев приобретали размытую форму, блики пламени плясали по шалашу и кустарникам. Лес оживал. Десятки его жителей копошились в лесной подстилке. Я не сильно обращал на это внимание. Зверь боится огня и не должен выйти к костру.
Мне нравился этот лагерь. Тут, на высоте около тысячи метров, не донимал гнус и комар, не было ветра и чрезмерной сырости. Открывался красивый вид на долину реки Шкотовки и на гору Лысая. Я чувствовал себя спокойно среди бесчисленных звёзд, что вспыхивали на небе. Дик предавал мне ещё больше уверенности, хотя на всякий случай далеко ружьё и фонарь убирать не хотелось.
Дику тоже нравилось находиться в тайге. Будучи щенком приучен к дикому мясу, он прекрасно работал по зверю и птице, часами мог челноком прочёсывать кустарник и бурелом, без устали километрами гнал зверя, не боялся лезть в воду и точно возвращался на зов рога. Лес – родная стихия для Дика.
С особой тщательностью я готовил ужин… Суп из рябчика и чай с лимонником. Об этом я мечтал с самого детства. Романтика. Побыть в тайге с ночёвкой в диких местах, сварить ужин, посидеть возле костра, посмотреть на звёзды, послушать звуки леса…
-Рррр…!!! Гау! Гау! – эхом пронеслось по лесу.
Дик с взъерошенной шерстью стоял возле костра и смотрел во тьму на противоположную сторону поляны.
-Ррр…!!!- снова зарычал Дик, пятясь ко мне.
Неприятное чувство пронеслось холодком у меня по спине. Я схватил ружьё и фонарь, осветил край поляны, но ничего нет.
-Наверное медведь приходил,- подумал я.
Но все-таки в костер подбросил побольше дров. За сигаретой вспомнились страшные рассказы, которые читал раньше: про медведей-шатунов, тигров-людоедов, даже про Снежного человека и Лох-Несское чудовище. Воспоминания рождали фантазии и нагоняли страх, заставляя жаться к огню и следить за поведением собаки.
Дик лежал возле самого костра, нервно поглядывал в сторону поляны. Я впервые наблюдал такое поведение. Но постепенно голод взял свое и мы принялись за ужин. Я наслаждался вкусом супа из рябчика, приготовленном среди запахов тайги. Когда половина котелка переместилась в мой желудок, Дик вскочил, подбежал к шалашу и залаял в сторону вершины сопки… Свет фонаря не рассеял загадки – кустарник подступал к палатке слишком близко и дальше первого ряда кустов фонарь ничего не высветил.
А Дик рычал и пятился ко мне. Я инстинктивно почувствовал опасность и отступил к костру.
-Да что это? То со стороны поляны, теперь с тыла. Кто-то нами явно интересуется.
Тут Дик задрожал всем телом, поджал хвост и вмиг оказался у меня за спиной. Шерсть на холке стояла дыбом, ноги тряслись. Дик чувствовал опасность. Нас кто-то скрадывал и находился рядом. Но насколько близко и кто – я не знал.
Пауза длилась недолго. Теперь и я услышал, как щёлкнула ветка всего метрах в тридцати за палаткой. Дик завыл и задрожал всем телом.
-Да нет, меня так просто не возьмёшь, огня-то ты должен бояться.
Я схватил несколько разгоревшихся поленьев и швырнул их в темноту… Шорох кустов и звук удаляющихся прыжков сказали мне, что вероятность нападения исчерпана. На радостях поднял вверх ружьё и нажал на спуск. Громкое эхо выстрела прокатилось по тайге, напряжение отлегло. Только тут я понял, что ноги трясутся не только у Дика.
-Опасность миновала, но надолго ли? Нужно укрепить лагерь. Но чем? Огнём!
Мозг бешено работал, пытаясь вспомнить знания по выживанию в условиях присутствия опасных хищников. В темноте человек – самое беспомощное существо и мужество покидает его. Можно кинуться сквозь тайгу подальше от страшного места, не задумываясь, что подвергаешь себя ещё большей опасности. Многие и погибают от паники или поспешных действий. Надо успокоиться и понять, что опасней и как себя вести. Нужно заставить себя думать и действовать.
-Огонь! Нужен огонь вокруг лагеря. Так, делаю треугольник! Три костра! Немедленно. Только бы успеть.
В темпе перенёс поленья и хворост к шалашу, срубил старую ель, что стояла возле лагеря, нарвал сухой травы, бересты для розжига костров, подготовил три берестяных факела. Где-то в глубине души я чувствовал, что «гость» ещё придёт. Датчиком опасности служил Дик. Пока он лежал у костра и озирался по сторонам.
Для укрепления лагеря я приготовил к поджигу костёр за палаткой, чтобы отсечь кусты и второй справа на тропе, отсекая завал от лагеря. По расчетам, дров до утра на три костра как раз в обрез. Поэтому поджечь резервные костры нужно как можно позже. Подсчитал патроны, всего двенадцать, из них только три пули. Подготовил реактивную ракету и сигнальный факел, нож вставил в сапог.
-Рррээу!- снова зарычал Дик.
Он дрожал и жался ко мне, но теперь внимание его устремилось на завал.
-Ну что ж, давай повоюем. Кто бы ты ни был, мне от костров отступать некуда,- сказал я поджигая берестяной факел.
Уже берестяным факелом поджёг резервные костры. Дружно вспыхнули они ярким пламенем. Поляна и соседние кусты осветились метров на двадцать-тридцать. Дик по-прежнему рычал на завал, который тёмным пятном упавших елей вырисовывался на фоне кустов.
-Фрр, фрр, кви, кви, кви.- вспорхнула испуганная пичуга, взлетев из завала и сразу исчезнув в темноте.
С громким шипением ушла вверх ракета, пущенная мной. Хлопок и яркий красный свет осветил тайгу. Какое-то светлое пятно, цветом похожее на козу или рысь, как мне показалось, мелькнуло из-за завала вверх по склону. Зашелестели кусты, щёлкнула ветка, что-то упало и звуки стихли. Дик дрожал, но спокойно сидел возле костра.
-Так.., опять выжили! Есть время перекурить и подумать.
«Гость» явно подошёл со стороны завала. Не получилось с поляны, потом с вершины, но он упорно шёл к лагерю. Что за зверь убегал из завала определить при красном мерцающем освещении ракеты очень трудно. Я бы подумал, что это тигр, но размеры вроде не такие. Больше похоже на рысь или даже барса. Что ему тут надо, тоже не понятно. И ведь абсолютно не боится костра.
В этот раз пауза длилась долго. Я несколько раз курил, подбрасывал поленья в костры, попил чай, снова поставил кипеть новый. Тайга молчала. Самое интересное, что вообще не слышалось ни звука, как будто тайга затаилась.
Дик крутился возле меня, грыз какую-то палочку, отбегал: и к палатке и за костёр, иногда принюхивался, но вёл себя более уверенно. Глядя на его поведение я тоже успокоился. Тайга по-прежнему молчала. «Гость» из темноты себя больше не проявлял. Около двух часов я провёл в ожидании, не выпуская из рук ружья. Костры жарко горели и давали хорошее пламя. Зевоты и дремоты окончательно одолели мною и я погрузился в полудрему…
-Ау-ви-ви, виу-у, ви-у-аи..,- услышал я спросонья голос Дика.
-Дик! Дик!
-Шу-чух, шу-чух.., шу-чух,- приближались прыжки с поляны.
Ничего не соображая я увидел Дика, который сутулясь и озираясь, поджав хвост, несся из темноты к лагерю. От визга и шума создавалось впечатление, что за ним гонится целый табун хищников. Тут Дик влетел в котелок, перевернул его, наступил лапами в костёр и завопил ещё хлеще. Я нажал на спуск…
-Иайу…вии… ба-ба-бах.., вваауу,- слилось воедино и вой собаки, и выстрел, и глухое рычание со стороны поляны. В момент вспышки выстрела, в проёме тропы я увидел крупную тень совсем рядом с лагерем. Но тут подгоревший пёс ударил мне в ноги и я потерял равновесие.
-Наа…за…ад!!! Ба-ба-бах…- снова пронеслось по тайге.
Я вскочил, перезарядил ружьё и выстрелил два раза поверх кустов. В панике кинул несколько головешек в кусты и на тропу, опять перезарядился, поджёг берестяной факел. В ушах звенело, из костра валил пар, котелок, уже без чая, валялся рядом.
Тишина. Только потрескивали костры и билось моё сердце, да и меня колотило, как от заряда электричества. Виновник суматохи, Дик, лежал на боку, пускал струйки мочи, и неестественно отрывисто дышал.
-Что же это было?
Я пытался вспомнить подробности. Видно Дик отошёл всё же от костра и подвергся нападению какого-то хищника, которого я и увидел в проёме тропы. Выстрелы и наши вопли его остановили. Значит шло нападение на собаку. Именно собака не даёт мне покоя. «Твоя собака по вкусу Амбе»- вспомнил я слова старого таёжника.
Значит собака. Даже костры не мешают нападению Амбы. Амба! Только теперь до меня дошло. Да, конечно, это тигр. Это тигр интересуется собакой. Надо изолировать Дика и скорее.
Я взял бинт из аптечки, перемотал ему пасть, связал лапы и накрыл курткой. Вокруг лагеря полил керосином из бутылки, чтоб отбить запах. Потом ещё с десяток головёшек разбросал вокруг лагеря.
Оставшуюся часть ночи мне мерещились тени, шорохи. Страхи и фантазии мутили мой разум. Я метался между кострами, подбрасывал дрова, кидал головёшки по кустам, стрелял…
Незаметно тени исчезли, снова я увидел поляну, тропу и соседние сопки. Начался рассвет. Пение птиц и красное зарево со стороны вершины подтверждали это. Ночной кошмар закончился. Теперь я видел кусты и завалы и мог сам видеть врага, тут уж не промажу и не дам приблизиться на опасное расстояние.
Надо уходить. Осталось три патрона и тяжелейшая усталость после ночи. Много не навоюешься. Да и собака так и останется помехой.
Спешно собрал лагерь, Дика загрузил в рюкзак и двинулся домой. Всего в двадцати метрах от лагеря на тропе нашёл следы тигра, в пяте шесть сантиметров. Значит молодой. Вот поэтому не боялся он огня и выстрелов. Ничего, я вернусь ещё сюда без собаки и узнаю о тебе всё, хозяин тайги…