Стояла осенняя пора, днем еще припекало солнышко, даже вылетала надоедливая мошка, а ночи стали холодными, даже утром лужицы покрывались ледком. Утром, позавтракав, с хорошим настроением, Дмитрий Кузьмич, направился к другу, покурить и поболтать . Во дворе, под навесом, Александр Петрович возился с лодочным мотором.
– Здорова Саня, не надоело со своим Вихрем возиться, уж на якорь его пора. Усаживаясь возле верстака, и послюнявив цигарку с самосадом, усмехнулся Кузьмич.
– Здорова, здорова Дима, мой двадцатый еще тебя переживет. Усаживаясь рядом с другом , проговорил Петрович. Закурили, дым сизыми струйками упирался в крышу навеса, и выбравшись, растворялся в прозрачном воздухе.
– Да я так, даже не сомневаюсь, сколь под ним отходили, да и камней ловили, не счесть.
– То- то же. Посидели, помолчали.
– Так ты собирашся куды? Спросил Кузьмич.
– Так с тобой завтра надумал по хорюзей сходить к большому перекату, да и моя свежей рыбки просит. Ответил Петрович.
– Дык, я за раз соберусь, тока свого нет, казенку придется брать.
– Бери не помешат. Тут, прибежал пес Петровича, Верный и уткнулся, поскуливая тому в колени.
– Вот, что за пес, чует что завтре по реке пойдем. Трепля уши собаке, воскликнул он.
– Хорошая собака всегда знает намерения хозяина. Подтвердил Кузьмич. Вечером, как обычно пошли на берег, к своему столику, обсуждая предстоящий поход. Верный не отходил от них, не на шаг. Дерябнули маленько, закусили и сидели слушали музыку с дискотеки, гремевшую на всю деревню.
– Может нам сходить, кренделя по выписывать? Смеясь, спросил Петрович.
– А че, давай, только завтре как на реке будем выписывать? Вторит Кузьмич. Утром, по холодку, свезли на тележке, мотор и нехитрый рыбацкий скарб. Не торопясь установили мотор на длинную деревянную лодку, уложили шмутье. Мотор чихнув облаком белого дыма взревел, потом успокоившись, заработал ровно, управляемый опытной рукой. Собака запрыгнула в лодку, устроилась на своем месте в носу. Прошли в верх по реке километров пять, и причалили к голому, песчаному островку. У друзей была традиция, останавливаться здесь. По реке всегда дул ветерок, и прибивал гнус к земле, и перед подъемом можно было спокойно посидеть и перекусить. Разложили не хитрую снедь, по маленькой выпили для аппетита, потом закурили. Собака стояла на краю острова, ловя носом дуновения ветра. Идти нужно было с час, преодолевая перекаты. Старики знали ходовую с детства, и до места дошли без проблем. Лодка, шурша об гальку, остановилась на косе. Перекат шумел, кое где выкидывая пену. В самом русле лежали большие валуны, а берег был ровным, покрытый галечником. На не высоком угоре стоял дощатый балок, летник, но был с печкой, где можно было обсушиться и согреться. Перетащили скарб к балку, развели костер, и начали готовить снасти. Кузьмич рыбачил на санки, не признавая других снастей. Петрович, же рыбачил удочкой, поплавочкой, насаживая целиком червей. Рыбы было вдоволь, и обои всегда были с уловом.
– Ну что, Дима, давай на уху спомаем, потом уж оторвемся. Сказал Петрович, указывая на расходящиеся круги в затишке. Солнце пригрело, и вылетевшие разные мухи, были хорошим кормом для рыбы. Пока Кузьмич разматывал санки, его друг, смачно плюнув на извивавшегося червя, закинул снасть. Проводка была не долгой, и вскоре поплавок ушел под воду. Удилище от напряжения потрескивало, и упруго выбросило крупную рыбину на берег. Пес Верный, подбежав, придавил лапой , черного, с разноцветными отливами хариуса.
– Ты пока Дима размотаешь свою канитель, я у жо на уху добуду. Смеется Петрович. Поймав, пяток рыбин, пошли к костру варганить уху. Каждый по привычке знал, что кому делать, и уже дымок, заглянув в котелок, уносил запах аромата по округе. Разлили по мискам уху, не забыв поставить охлаждаться собаке. Выпив, крякнув от крепости самогона, заработали ложками, мурлыча от удовольствия.
– Эх, хороша ушица! Нахваливал Кузьмич.
– А то, ради этого стоит жить. Подхватывал друг. Потом молча, глядя на бегущую, шумную реку, курили, думая каждый о своем.
– Ну пора, пойдем ловить. Первым двинулся к реке Петрович. Хариус клевал хорошо. На мухи Кузьмича, он выходил полностью, топя основную леску.
– Во, дает! Восторгался Кузьмич. Два раза на муху выходил ленок, а на третий оторвал поводок.
– Хотел же поменять поводки, дурья башка. Костерил он себя. Время пролетело не заметно, солнце уже упало на верхушки деревьев. Пока еще светло, пошли прибирать рыбу, соля ее в большой берестяной туес. Отложили и на жареху. Переговариваясь стали жарить в большой чугунной сковороде, рыбу. Сумерки надвигались быстро, похолодало, спряталась мошка и комары, но в балке потрескивал огонь в печи, теплом зазывая друзей во внутрь. Собака все время бегала во круг балка, прислушиваясь и принюхиваясь, иногда порыкивая.
– Че т он седни не такой, зверя чует, что ли, и ружжо дома оставил как на зло. Тихо проговорил Петрович. Пес, еще маленько побегал и успокоился. Занесли жареху в балок, прихватив на всякий случай топор. При свече сели ужинать.
– Чет седни ухайдокался, а сон не идет. Проговорил Кузьмич, укладываясь после ужина на нары.
– То же зеньки не закрываются. Заворочался Петрович. Так и лежали переговариваясь, а сон не шел. Не выдержав, уселись на нарах, зажгли свечу. Петрович достал остатки самогона.
– Последнее. Проговорил он.
- Так на завтра у меня казенка есть, будем тянуть. Ответил Кузьмич. Через некоторое время, они уже похрапывали, усталость взяла свое. Утром перекусив остатками жареной рыбы, и попив чайку, отправились на рыбалку. Мошкара еще не вылетела, и клев пока был слабым. Кузьмич разматывал снасть, и глянув в верх по реке, увидел медведя на косе.
– ЕЕЕ… Саня, медведь! Крикнул он, став в ступор. В метрах ста, стоял принюхиваясь и прислушиваясь на дыбах медведь.
– Давай к лодке. Потащил Петрович друга за рукав, и двинули к деревяшке. Медведь упал на передние лапы, и ходко, размашисто пошел на людей. Друзья ни как не успевали. На перерез зверю, выскочил Верный, и с ходу вцепился в зад медведю, вырвав клок шерсти. Зверь развернулся к собаке, пытаясь подцепить собаку. Тот откашлялся от шерсти, и начал с лаем кружить медведя. Старики, забравшись в лодку, отошли от берега. Быстрое течение сразу унесло за поворот. Друзья еще слышали лай собаки, потом визг, и все стихло. Спустились километра три и причалили к другому берегу, приготовив мотор. Они еще надеялись, что прибежит собака.
– Я на войне так не бздел, а тут струхнул. Нарушил молчание Кузьмич.
– Собаку жаль, ведь соской выкармливал, выходит, он нам жизни спас. Глухим дрожащим голосом проговорил Петрович.
– Саня, может прибежит, и какого лешего зверь на нас по пер. Доставая старый кисет, успокаивал друга Кузьмич. Руки не слушались, и самосад рассыпался.
– На, Беломор, не скрутишь ведь. Протянул дрожащими руками папиросу Петрович. Сидели курили, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к каждому шевелению.
– На глотни Саня. Протянул бутылку Кузьмич. Отпили с горлышка, закурив по новой папиросе.
– Ни как Верный. Указал на мыс Кузьмич. Из за поворота, качаясь вышел пес, было видно, что его покидали силы. Быстро лодка причалила к берегу. Старики подскочили к собаке. Тот стоял, шатался, уши висели, и бочина вся была в крови.
– Язви, тя подрал собаку. Запричитал Кузьмич. Петрович молча взял обессиленного пса на руки и понес к лодке.
– Дима, прими. Передавая собаку другу, проговорил Петрович. Верного уложили на полушубок, а Кузьмич зажал рану тряпицей, что бы остановить кровь. Взревел мотор, и лодка быстро пошла к деревне. По очереди друзья несли раненого пса к фельдшеру. Аккуратно срезали шерсть во круг раны.
– Рана рваная, глубокая, но не так опасная, я ее зашью, а вот крови потерял много, будем надеяться на его здоровье. Сказала докторша.
– Спасибо за помощь! Поблагодарили старики. Домой также несли собаку по очереди, занесли на летнюю кухню, положили на диван. Во дворе уже толпились мужики, в ворота заглядывали вездесущие пацаны. Слух по деревне прошел быстро. Из кухни вышел Кузьмич.
– И какого рожна на нас по пер, такой может и в деревню прийти. Проговорил он. Мужики решили собрать ватагу на отстрел зверя, и переговариваясь разошлись. Петрович сидел возле дивана, поглаживал собаку.
– Ты пошто собаку на диван положил. Зашла в кухню жена.
– Молчи, дура, он нам жизни спас. Сверкнул глазами Петрович.
– Прости Саша, просто перепугалась за вас. Всхлипнула она.
– Ты тоже прости, не со зла, я с ним тут буду. Ответил он. Кузьмич, уже дома, лежа на кровати, начал приходить в себя. Жена позвала к столу.
– Да не хочу я, ты лучше собери че нить вкусненькое Верному, я Саню пойду менять. Он тихо зашел в кухню, его друг так же сидел возле собаки.
– Ты, это, Сань, иди отдохни, я посижу. Тихо сказал он.
– Ага, я мигом обернусь. Ответил Петрович. Кузьмич так ни куда не уходил, коротая ночь по очереди в старом кресле в углу. Только приходили жены ставить назначенные уколы. В обед, Петровича разбудил взволнованный голос Кузьмича.
– Саня, он глаза открыл и лижет котлету. Радости не было предела. Петрович пошел в дом, и в скорости вернулся. Пришли жены, стали накрывать стол, радуясь со своими мужьями. Вечером пришли охотники.
– Ну все, добыли вашего обидчика, он там у балка и был, рыбой вашей питался, аж туес изодрал в хлам, да и в балке все перевернул. Начал рассказывать охотник Григорий, живший по соседству.
– Так че он на нас пошел, голодный был чо ли? Спросил Петрович.
– Да не, пуля у него в ляжке была, вот и мстил. Потом до ночи сидели, пили за здоровье спасителя, за то что все хорошо кончилось. Даже когда заиграла гармонь, Верный пытался вилять хвостом, видать понимая, что праздник в честь него.
П.с. Вы попробуйте заглянуть собаке в глаза и поговорить с ней, и вам откроется ее душа, и если вы будете к собаке относиться как другу, то ее душа для вас всегда будет открыта……
|
