ЧАСТЬ 7
МЕЧТА СБЫВАЕТСЯ
Васька психанул, поругавшись из за пустяка с братом Колькой, пошел за хлев, и уселся на солнышке, не переставая бурчать себе под нос. Начался май, открытые места уже подсыхали, только в тайге еще лежал снег, и тая ручьями скатывался к реке, вынося грязь на почерневший лед. Река вот, вот, должна была двинуть. Васька достал из прихваченного кисета Петра бумагу, и пытался скрутить козью ножку. Он ни когда не курил, и крутя в руках бумагу, кое как свернул самокрутку, толщиной с большой палец. По деловому поднес спичку, вдохнул едкий дым. Кашель его бил не переставая, вышибая слезу и сопли. Успокоившись, он больше не стал испытывать судьбу, и просто смотрел как дымит табак, иногда вспыхивая искрами. Рядом с ним, в навозе деловито ковырялись куры. Васька перевел взгляд на них. Те носились друг за другом, отбирая добытого червяка. Увидев петуха, Васька призадумался. Здоровый рыжий петух, с переливающимися перьями, гордо ходил среди кур, охраняя их покой. Не добрый взгляд Васьки отпугнул петуха, и тот нервно квокая отошел в сторону, от греха подальше. Видать у Васьки родился какой то план, и он по хитрому улыбнулся. Раздумья прервал крик соседского пацана.
– Вася, ты где?
– Здесь я, че надо?
– По радиву передали что война кончилась, победа! Прокричал пацан. Васька еще держал тлевшую цигарку.
– Дай дернуть.
– Я тебе так дерну! Туша тщательно бычок, гаркнул Васька. Пацан вжал голову в плечи, ожидая оплеухи, но видя что на него он не обращает внимания, шустро выскочил за ворота. Дома от радости все суетились, вытирая слезы, слезы радости. Все тянулись к сельсовету, встречаясь обнимали и поздравляли друг друга. Васька тоже поздравлял всех, радовался, забыв про обиду на брата, и стирал кулаком слезы и слюни своих радостных односельчан. Возле сельсовета уже играла гармонь, и задорно, звонко исполнялись частушки. Люди пели, плясали, и даже старики пытались выделывать кренделя и коленца, запыхавшись с шумом усаживались на заваленку, мимоходом щипая молодух.
– Васька, подь сюды! Обратился к нему дед Михей, доставая кисет.
– Садись, закручивай.
– Да нет, накурился уже.
– Ну дело твое, я че хочу сказать, кончилось наше житье, бытье в тайге, Степан скоро прибудет, и помощник без надобности будет. Крутя цигарку, узловатыми, помороженными пальцами, горестно вздохнул дед.
- Да ты че дед, места хватит, мы нынче еще избу рубить будем, если че с нами.
– Так я че, конечно помогу, есть силенка ешшо. Обрадовался дед, наконец то слепя цигарку. Деревня гуляла всю ночь. Васькина семья сидела за столом, отмечая победу, и скорейшее возвращение хозяина. Пришла и Мишкина семья. Друзьям налили и разрешили выпить самогону, от чего они быстро захмелели, и сидели, улыбались как коты, поевши сметаны. Спали друзья на сеновале, не помня как туда забрались. Голова раскалывалась и мутило.
– Че, похмелитесь. Предложил, смеясь Петр.
– Не напоминай. Говорит Васька, и убегает за сарай. В июле друзья, Колька и дед Михей, поехали на охотничий участок накосить сена лошадям на сезон и порыбачить. Косили с рассвета, было прохладно и меньше гнуса, и вечером до темна. В остальное время, купались и рыбачили. Хариус и ленок жировали и ловились хорошо, сломав несколько сосновых удилищ, которых росло во круг в неограниченном количестве. Что бы снасть не была утащена бойкой рыбой, леска из за жесткой экономии на кончике удилища привязывалась к ващенной нити и до низа обматывалась во круг удилища. Остался еще один день работы, собрать высохшее сено, и сметать копны. Рыбы наловили не много, еще не было зимних заготовок. Друзья сидели на обрывчике, над водой, болтали ногами и разговаривали. Что бы развлечься, ловили надоедливых паутов и кидали их в воду. Они проплывали не далеко, хариус брал их аккуратно, только расходились круги, но иногда выходил полностью, с шумом забирая добычу.
– Как дельфин. Смеется Мишка.
– Не видал я дельфинов, да и море не видел. Грустно ответил Васька.
– А я видел море, и дельфинов в дельфинарии, такие красавцы, мы пол дня смотрели на них, когда ездили с родителями в отпуск.
– Повезло. Вздохнул Васька.
– Побываешь еще. Успокоил его друг. Посидели, помолчали.
– Слышь, Миш, я вот че думаю, хариус берет иногда с верху, а со дна не хочет.
– Видать мухи всякие вкуснее. Улыбается Мишка.
– Я вот читал где то про индейцев, они на крючок привязывают перья, и крючок плывет по верху, они так форель ловят.
– А че, можно попробовать.
– Я перьев с петуха надеру, только не говори не кому, а то мать узнает, самому уши оборвет, он у нее любимец.
– Конечно не скажу, жалко уши твои. Смеется Мишка.
– Ладно, пошли в избу, мошка заела. Они поднялись и пошли. Потягивало дымком костра, вперемешку с запахом ухи. Васька втянул воздух, смешно шевеля ноздрями.
– Щас ушицы похлебаем. Сказал он, и ускорил шаг. Дед Михей стоял у костра, снимал пробу, дуя в ложку и шевеля губами что бы не обжечься, потом попробовав умиленно улыбнулся.
– Смак, кто не понимает. Изрек он. Когда дед варил уху, он всегда добавлял потроха, терпеливо сидел, перебирая в брюшке рыбы, откладывал в чашку и запускал в котелок в последнюю очередь.
– Что бы не уваривалось, и не уходил цимус. С улыбкой говорил он. Расположились за столом под навесом. Из котелка шел аромат, жир маленькими кружочками переливался, заставляя глотать слюнки. Дед водрузил на стол бутыль, от чего Васька отвернулся.
– Дед, убери, не порть аппетит. Пробурчал он.
– Да ты че паря, эт наоборот для вкуса.
– Он перебрал в праздник, вот и воротит. Вмешался Колька. Дед пошел за угол, выпил и захрустел головкой лука, кусая как яблоко. Ели молча, с шумом втягивая янтарную юшку. Васька, хлебая ушицу жмурил глаза, и мурлыкал как кот, при этом уши шевелились как крылья. Дед с Колькой еще пару раз сбегали за угол, и с удовольствием закусывали.
– Ну дед, умеешь ты вкуснятину приготовить! Говорит Васька, выскребая остатки из котелка.
– Тут секрета нет, просто надо все делать с душой, и тогда все получится. Ребята любили этого крепкого, веселого старика, и решили, что ни когда не расстанутся с ним. Приехав домой, узнали деревенские новости. Фронтовики приходили домой, и деревня гудела. Матери друзей все время поглядывали в окна, поджидая мужей. Степан с тунгусом Сенькой и еще одним деревенским мужиком Федором, шли по дороге от Ангары, где высадились с парохода, в деревню. Шли не спеша, вдыхая знакомые запахи, слушая звуки родной тайги.
– Неужели мы дома, даже не верится. Говорит Федор.
– Да, все родное. Вторит Степан.
– Ты как, Сеня чум свой найдешь в тайге? Спрашивает, смеясь Федор.
– Зачем чум, стойбище, я знаю где однако. Отвечает невозмутимо Сенька. За разговорами подошли к деревне, почистились от пыли возле ручья, надраили ордена и медали, и перекрестившись вошли в деревню. Жена Степана, как будто ждала, вглядываясь за околицу, потом охнув, сорвалась с места и плача побежала по улице, на встречу трем фронтовикам. Не замечая ни кого, пробегала мимо прохожих. Те оглядывались, и говорили.
– Смотрите, Степан с Федором вернулись, и ешшо кто то. Разворачивались и тоже шли на встречу, гадая, кто же третий.
– Да это Сенька, тунгус, а орденов скока. Узнал кто то, смущенно улыбавшегося Семена. Во дворе дома Степана, накрыли столы и собралась почти вся деревня. Самогон, настоянный на кедровых орехах, был припасен заранее, и гуляли с размахом. Васька не стал больше пробовать, сидел улыбался все время и не сводил глаз с отца. Ему не давали толком поговорить с отцом, и Васька терпеливо ждал, ерзая на скамье.
– Да, хапнули вы горя, это нам, мужикам привычно, переносить все. Сказал Степан, услышав рассказы селян. Гуляли до утра, пока не устали. Васька ушел к другу спать, так и не дождавшись разговора с отцом.
– Ты Миша не волнуйся, и твой отец приедет, он же живой и лечит еще раненых. Утешал друга, Васька.
– Я не волнуюсь, только мама плачет все время. Ответил Мишка. Степан праздновал с другими фронтовиками уже почти неделю. Ни кто не видел его таким. Жена терпеливо молчала, а Васька уходил к другу. Сеньку, на третий день увез по охотничьей тропе Николай со своим другом. Семен обещал еще приехать в гости. В одно солнечное утро, Степан вышел во двор, голова гудела и туго соображала. Он начал окунать голову в кадку, стоящую возле крыльца под дождевую воду. Вышел Васька, сел на крыльцо, наблюдая за отцом.
– Че пригорюнился сын. Садясь рядом, спросил отец. От него несло перегаром, и Васька морщил лоб.
– Помнишь, батя, мы собирались до войны по речке спуститься, вот нынче с Мишкой надумали.
– Конечно помню, сам помогал собираться, ты вот знаешь че, я с вами поеду, если возьмете.
– Хорошо, батя. Засиял от радости сын.
– Ты прости меня сын, чет сорвался.
– Все отлично. И он побежал к Мишке, нужно было срочно готовиться. Готовились с рвением, бегая от одного дома, к другому. Степан ходил кругами, мучился, но не притронулся к налитому в стакан самогону, только вечером выпил и хорошо поел. Друзья же, пробрались в курятник, и выдернули у петуха несколько перьев, отпустили его и пулей вылетели из стайки. Если их, бы застукала хозяйка, ушам пришлось бы туго. Весь вечер, кумекали, как сделать муху, и с горем по полам соорудили три абракадабры. Утром навьючив лошадей переметными сумами со скарбом, двинули по тропе. Кольке со своим другом, опять нужно было назад пригнать лошадей. Степану еще было туговато, он хлебал прихваченный квас, и вдыхал утренний воздух. Доехали до зимовья охотника с их деревни, решили от сюда начать сплав. Колька, не став даже есть, поехал назад, что бы успеть к темну. Быстро перекусив, сплавщики пошли вдоль реки, ища сушины на плот.
– Пойдем маленько дальше, что бы не оставить охотника без сухих дров. Сказал Степан, проходя мимо хорошей, сухой сосны. Нашли хорошие, сухие лесины, и взялись за дело. Завжикала двуручная пила, прихваченная с собой. Степан присел под куст в тенек, курил и наблюдал как весело работали ребята. Плот быстро приобретал очертания, и к темну был готов. Его крепко привязали, и пошли ночевать в избушку. Сидя у костра, и жуя поджаренное сало до хрустящей корочки на прутах, ребята рассказывали Степану, как пережили военные годы.
– Бать, расскажи про войну, как воевал. Попросил Васька.
– Давай как ни будь следующий раз, время придет и расскажу. Попросил сына, Степан. Утром сборы были быстрыми, перетащили скарб на плот, и отчалили от берега.
– Река спокойная, местами перекаты, но не опасные, я тут много походил. Сказал Степан, работая шестом. Течение подхватило плот, и спокойно понесло мимо обрывистых берегов, песчаных кос, веселых лужаек и дремучего чернолесья. Нарушало спокойствие, шумящие шиверы и перекаты, где иногда приходилось попотеть, направляя плот в струю мимо камней. Степан слушал тайгу, вдыхал, закрыв глаза ароматы лугов и просто блаженствовал.
– Как хорошо. Иногда говорил он, закрывая глаза. Увидев, выходы хариуса на верх, Васька причалил к берегу.
– Что стали? Спросил его отец.
– Щас будем муху испытывать. Беря гибкое удилишко, ответил сын.
- Ну ка покажи. Ребята размотали леску и показали свое изобретение.
– Так тунгусы давно так ловят, тока вместо пера, оленья или медвежья шерсть, сам пробовал, не хрена не получается. Сказал Степан.
– Индейцы тоже так форель ловят, рыба такая как хариус. Отозвался сын. Мишка зашел в воду по пояс, пустил муху по течению. Поклевки не последовало, и он начал муху подтягивать к себе. Мишка только протянул руку, что бы перехватить леску, как хариус хватанул муху. От неожиданности он отшатнулся назад и ушел с головой в воду. Смех эхом покатился по реке. Мишка недоумевая поглядел на отца с сыном, и тоже расхохотался.
– Вот, напугал, видали как хапнул?
– Давай пробуй еще, все равно мокрый, можно уже не боясь нырять. Еще смеется Степан. Мишка запустил по новой муху, но она начала тонуть.
– Надо было жиром мазать, ты попробуй чтобы течением ее подымало, и играй кончиком удилища. Советовал Степан. Леска натянулась течением, и муха вышла на верх. Играя кончиком и водя из стороны, в сторону, начал выходить хариус. Наконец он засекся, и резвую рыбину Мишка закинул на плот.
– Во, блин, интересно как. Говорит он, заходя опять в воду. Васька, сопя тоже полез в воду, и пустил еще сухую муху. Хариус, выскочив из воды, с лету хватанул приманку, и потащил ко дну, изгибая в дугу удилище.
– Вот сиганул! Радовался Васька, выводя рыбину к берегу. Потом рыбачили с плота, что бы не останавливаться. Ребята радовались каждому всплеску рыбы, и смеялись от восторга. Степан просто отдыхал, от пройденных дорог войны, и смеялся от души, наблюдая за ребятами. Быстро пролетело время за рыбалкой, за суетой у костра, за управлением плота на перекатах. Уже слышалось лай собак и мычание коров, деревня уже была близко.
– Вы слышали как разговаривает тайга? Обратился к друзьям Степан.
– Слышали, батя!
– Слышали, дядь Степан!
– Значит, не зря путешествовали!
|
