Издалека нас поразил цвет озера, он в зависимости от угла освещения менялся от нежно зеленоватого, до сине-фиолетового, а то и багрового, некими пятнами бликуя ярко зеленым и медным.
Причем около поселка, в заводях, цвет воды был более синий, и темнел в сторону сопок, начинающихся на противоположной от пляжного берега стороне. Озеро было видно издалека, и пока мы ехали по отличной асфальтовой дороге к озеру, тучи формировались, растворялись, снова появлялись и кружили над озером. Даже какой-то маленький грозовой фронтик пальнул молнией в середину озера, а через 15 минут этот фронт унесло ветром за гору, и небо снова стало чистым. Вся эта природная круговерть и мрачноватые горы на том берегу, создавали ореол таинственности вокруг этого озера. А тишина, не нарушаемая ни самолетами ни автомобилями создавала некий эффект триллера.
Расположились мы на пологом берегу, который был раньше заболоченным, но еще в советские времена там насыпали небольшую дамбу, и получилась огроменная поляна, прорезаемая ручейками, заросшая сочной травой, и с песчаными сухими пятачками, вполне пригодными для обустройства лагерей.


На въезде на это пространство мы заметили некое странноватое здание-барак, с флагом, напоминающим рисунком звезду давида, но чем-то неуловимо отличающимся. Внутри огороженной символическим заборчиком территории виднелась футбольно-баскетбольная площадка, с самодельными воротами и самодельными же щитами для баскетбола. И группки детей, со странным выражением в глазах, шатающихся вдоль забора. Когда мы подъехали к воротам с вопросами, где тут лучше расположиться, мы поймали на себе какие-то неземные взгляды детей, прямо как в фильме "дети кукурузы".

И я развернулся и рванул подальше от этого странного места. Таинственность озера все не желала отпускать меня и нагнетала ощущение триллера или дешевого корейского ужастика.

Притоптав траву под Ленкины вопли "здесь могут быть клещщи" и вдоволь наиздевавшись над ее клещебоязнью, мы поставили тент и палатку для сестры с подругой, сами же сложили задние сиденья машины, превратив сурф в мобильную палатку с ночлегом и музыкой. На озеро мы подъехали уже довольно поздновато и до сумерек попробовали покидать спинингом блесна. Никаких результатов, хотя, по уверениям местных жителей, рыбы в озере столько, что невод тракторами вытаскивали и находили в нем огроменных карпов и щук по 12 кг. Чем ниже было к горизонту солнце, тем тише ветер, который перед тем, как изменить направление с дневного на ночное, затихал на час-полтора. Удивляло отсутствие кровососущих насекомых, учитывая, что рядом пресное озеро. Выйдя на берег, перейдя через насыпной бруствер, я заметил, что около берега в воде виднеются буквально стаи рыб, размером с ладошку. Их спинки большими группами шныряли вдоль берега, пытаясь сожрать любой предмет, мало мальски похожий на еду. Нас закусило такое обилие рыбы и мы попытались половить на поплавочку. Вообще никакого результата, даже нету поклевок, при том, что толпы рыбешек плескались вдоль берега, и разве-что только не выпрыгивали из воды.


Пока мы разгадывали эту загадку, наступила темнота и мы решили утром попробовать половить рыбу снова.

Но сестра Липы до самой темноты бродила по берегу в надежде поймать хоть одну рыбку. И удача ей улыбнулась, она поймала пару штучек. Видимо в темноте они утратили осторожность и поймались на крючок. При внимательном рассмотрении мы увидели, что это сорожка, но странноватого цвета спинка, глаза немного другой формы и выкаченные практически на спину, зародили в нас сомнения.
Утром конечно-же никто не проснулся на утренний клев и тайны местной рыбной ловли остались неизведанными.
В обед захотелось нам благ цивилизации в виде мороженного и холодной газировки. Мы прыгнули в машину, и помчались в поселок. Затарившись искомым я вдруг почуял неземной аромат свежей выпечки, и потянул носом воздух, девушка несла через дорогу из кулинарии в магазин, поднос со свежими, восхитительно пахнущими пирожными "корзиночка". Крем нежно колыхался при движении и манил лизнуть себя. Корзиночки были с тем самым, знакомым из детства вкусом, когда в кулинариях их делали еще безо всяких там эмульгаторов и разрыхлителей. Затарившись в магазине свежими пирожными мы поехали обратно, от скачек на колдобинах проселочной дороги, крем съезжал, и несмотря на все старания Липы, которая держала на руках коробочку с корзиночками, пришлось две бракованых плюшки слопать, я оплакивал их, и размазывая по лицу крем и слезы, ехал в лагерь.

В этот день наконец-то в обед выглянуло палящее солнце и мы побежали купаться.

Издалека цвет воды предполагал наличие отвратительного ила и мерзких водорослей и супер большого желания купаться у меня и не было. Но, зайдя в воду, выяснилось, что ила практически нет, дно песчаное, и водорослей тоже не наблюдается, вода легкая, приятная.


Оказывается мутность воды обусловлена наличием серебра, меди и еще всякой минеральной всячиной, вследствие чего вода получается как взвесь коллоидного раствора серебра с примесями и мутность воды идет по всей толще. От этого она сильнее прогревается, но водорослям не хватает света для роста, и дно чистое, а все растения в основном в виде плавающих у поверхности островков. Вся рыба ориентируется не на зрение, а на боковую линию и на слух. Вот оказывается почему сорожка плавает по верху и почему у нее глаза почти на спине, они глядят по верху и ищут плавающие водоросли, и держатся около них, т.к. там вьются всякие съедобные букашки! Одна из тайн озера оказалась раскрыта.

В моей голове к вечеру родился план, как обмануть коварных рыбок. Я отобрал у ленки поплавочку и пошел на берег. План был прост: Берутся корки хлеба, желательно посуше, чтобы долго не размокали. И куски его разбрасываются на расстоянии 15-20 метров друг от друга. Минут через пять рыбки начинают копошиться около этих корок и туда, желательно не в самую гущу стаи, а чуть в сторонку, забрасывать крючок, с насаженным на него катышком хлеба. Снасть получается плавающей, и грузило выбирается такого веса, чтобы лишь чуть чуть притапливать поплавок. Т.е. приманка получается не глубже 10 сантиметров от поверхности воды. Забрасываем, ловим рыбку, и вся стая разбегается и вторую рыбку мы тут ни в жисть не поймаем, если не подождем минут десять, пока стая сорожек не начнет атаковать корку хлеба. Потому мы вместо того, чтобы ждать пока рыбки успокоятся, переходим к соседней корке хлеба, заранее нами брошенной в воду. И повторяем трюк. Так, переходя между корками, мы с каждой стайки рыбок ловим по одной. Надо ходить по берегу аккуратно, ибо рыбки смотрят по верху и прекрасно видят все наши движения. Потому ловля должна происходить в наступающих сумерках, либо на рассвете. Днем они просто убегают подальше от берега и ни за что вы их не поймаете, глаза местной сороги видимо приспособились для того, чтобы смотреть поверх воды. Наловив рыбок около сорока штук, мне надоело издеваться над доверчивыми созданиями, и мы, подумав, куда их деть, просто в итоге выпустили их из садка, ибо варить уху по темноте никто не согласился, да и рыба нам как-то была особо и не нужна. Пару рыбок, которые "сопрели" и быстренько сдохли, прибрежной волной прибило к берегу и в ночной темноте мы услышали звуки, напоминающие "чмоканье". Когда прибежали на то место и посветили фонариком, то увидели, что рыбок нету, а в песке шли борозды, перепендикулярно к берегу, со следами плавников. Видимо не только сорога приспособилась питаться по верху в сумерках, кто-то из хищников или падальщиков тоже вовсю пользуется верховым зрением, хотя для падальщиков это и нехарактерно. Тем не менее после хакасских резких порывов ветра с дождем, поднимается нешуточная волна, которая выкидывает на берег или оглушает сорожку, которая держится в прибрежной полосе, и наутро все эти дохлые рыбки таинственно исчезают. Для эксперимента я отложил пару рыбок чуть подальше на берег. До утра они так и остались лежать на берегу, разве-что местные вороны чуть их поклевали. А те, что болтались в воде, были кем-то съедены, при том, что их на сто метров берега было около десятка штук после каждого порыва ветра с дождем.

Очень прикалывали нас местные вороны. Около нашего лагеря ошивалась колоритная троица воронов. Мы их прозвали "Профессор", "ассистент" и "лаборант", ибо когда они прохаживались с озабоченным видом, были похожи на сгорбленных научных работников в классической академической одежде, знаете, еще с такими шапочками квадратными с кисточкой. Когда съехали наши соседи, то оставили воронам объедки, положив их на чистый пятачок грунта. И они теперь прохаживались вдоль оставленных яств с комическим видом, что-то друг с другом обсуждая. Казалось что их обсуждение звучало так: "Коллега" говорил профессор, "что вы можете сказать по поводу этого объекта", вытаскивая клювом из общей кучи пленку от колбасной упаковки, ассистент задумчиво брал этот колбасный отход, подкидывал в воздух, целофанка падала на землю, покачиваясь в воздухе, создавалось ощущение, что лаборант что-то суетливо записывал в блокнот, а ассистент прогуливаясь мимо огрызка диктовал лаборанту "объект представляет собой органический отход необъяснимого происхождения, с.." тут он делал пробу и задумчиво шмотал клювом колбасу и продолжал "..с ярко выраженным мясным вкусом". Их научный руководитель кивал головой, тут же сжирал предмет и научная работа продолжалась уже над другой частью мусорной кучи. Все что привлекало их внимание, сопровождалось вот таким комическим консилиумом и мы уже в открытую ржали над ними, так смешно они смотрелись. Лаборант, который все время сидел на одном месте и чего-то там копошился, будто пишет в планшетку, "Профессор", который с менторским видом прохаживался вдоль вожделенного объекта, и "ассистент", который хвостиком ходил за "профессором", поглядывая на него с подобострастием, а на "лаборанта" с пренебрежением.

Скрывало озеро еще одну тайну. В сумерках, когда уже становилось темно, в озере появлялись странные объекты, размером с полтора кулака взрослого мужчины и плавали по поверхности странными зигзагами. Большой размер подразумевал большую рыбу. И в голове роились предположения, что это рыба верхогляд, которая приспособилась смотреть поверх воды и так охотится. Мы пытались фонарями светить в сторону этих "рыб", но они близко к берегу не подплывали, а до них наши фонари не доставали, чтобы можно было разглядеть, что это такое. И вот они медленно и печально плыли метрах в тридцати от берега, под звуки громких "чмоков" неведомого рыба, который собирал из прибрежной полосы воды, оглушенных и дохлых сорожек. Вдруг в наступающих сумерках мы услышали протяжные песнопения молитвы и речитативы некоему богу. Где хорошо поставленный мужской голос солировал, а нестройных хор детских голосов повторял за мужским. Над озером собирались тучи, и вдалеке лупили молнии, дождя еще не было, и под довольно громкие песнопения с причитаниями, озеро обретало все большую таинственность и мрачность. Оказывается это пели те самые непонятные сектанты, летний лагерь которых мы видели на вьезде на пляж.

Ночью был ветер, и опять волна плескала о берег. Поздним утром, отогнав воронью научную группу "коллег" мы увидели изрядно обглоданный скелет рыбы приличных размеров, вокруг была разбросанная крупная чешуя. По виду рыба была проде похожа на карпа, но настолько была подраная, что идентифицировать не представлялось возможным. Наверное волной эту рыбку выбросило ночью и местные зверьки успели поработать над ее тушкой. Размер ее костей предполагал вес примерно 5-7 килограмм. Но снастей на карпа у нас с собой не было и мы не стали сильно париться по этому поводу.

Последнюю тайну с ночными плавающими головами рыб нам раскрыли мужики, которые приехали на тракторе собирать мусор с берега. "Это",- сказали они: "большущие лягушки, да да, громадные такие лягухи, вы их лягушат на берегу наверное видели, мы их с лодок в сумерках сачками ловим и едим лапки жареными, они вкусные, по вкусу как курица, деликатес под водочку просто обалденный. А карпы, так у нас рыболовецкая артель сетями их ловит, их столько в сетях оказывается, что холодильники забиваются моментально, и часто сеть макать и не требуется, китайцы шибко любят карпов и покупают их с удовольствием". Из разговора с ними я понял, что разницу между голавлем, карпом или сазаном они не розумеют и, думаю, надо их спич воспринимать как "много большой рыбы в сети". По поводу цвета воды они тоже сказали, что в горах за озером много рудных жил с разными цветными металлами, но они скудные, разрабатывать их невыгодно, и родники приносят много минеральной всячины, что зачастую человеку пить из такого родника не рекомендуется. От этого такой цвет озера. А так как родники бегут от гор, то с пологой стороны озера цвет воды отличается от горной.

Так и прошли наши несколько дней на черном озере. Если честно, мрачноватое ощущение создалось у меня о нем, хотя наверное виной тому облака, которые все дни крутились над озером.