Как я был наречён «Королём Нарвским и Унгутским»
Или
О том - что главное в обманке.
В том году (кажется был 85-й) осень была длинная и тёплая. Усидеть дома было невозможно и мы решились рвануть на Ману в начале октября. Поехали в оптимальном составе - втроём.
Александр, Валентин и я – на правах младшего партнёра. Вообще-то я на год или два старше их, но тут старшинство определяется не по возрасту, а по манскому стажу и рыбацкому мастерству, измеряемому в килограммах. Доехали на незабвенном 658 поезде как обычно до «Лукашей», покемарили в вокзале на полу до рассвета под мерный гул «голландки». С первыми лучами перетащились на берег - к тому, видимому с воды, бетонному «гаражу». Накачались, собрали снасти, плотно позавтракали с соблюдением традиций и «языческих» обрядов. Поплыли обычным порядком: Александр, Валентин, и следом я – замыкающий – чтобы тренироваться в вылове того, что не успели выловить старшие мастера.
Рыбацкие навыки у меня уже были на уровне – я ловко управлялся на ходу и с балдой и с покатухой, но подводило то, что обманки у меня – самопальные, т.е. большие, грубые и страшные. Потому меня и не пускали плыть первым – при виде моих обманок рыба в ужасе выбрасывалась на берег и пряталась в траве, кустах или убивалась (как теперь говорят) АП СТЕНУ.
Что поделаешь тут, ну не усердный я и не усидчивый. И руки растут заметно ниже плеч. Мои любимые герои – Иванушка дурачок и его добрая щука. Старшие товарищи не считали меня безнадёжным и чтобы поддерживать во мне интерес к результативной рыбалке, завели обычай – сваливать улов в кучу и делить его поровну.
Погода была переменчивая, с сильным порывистым ветром, переменной кучевой облачностью и клёв был почти никакой. За первый день товарищи поймали по 5-7 хвостов, а я, согласно ранжиру- то ли 2, то ли 3. Ночевали в любимом месте, ставили закидушки на ленка, но и тут успехов не было – судя по следам, перед нами тут ночевала какая-то рыболовецкая (возможно электрическая) зондеркоманда и яма, которая, обычно, давала за вечер и утро до десятка ленков, ничем нас не порадовала.
Следующий день был похож на предыдущий, и на подходе к Нарве наши каны были наполнены не более чем на четверть. Парни упрямо и целеустремлённо меняли обманки, а я, побеждённый накатившей апатией – обманки менял редко, больше следил за тем, не ловят ли товарищи, чтобы не жалея голосовых связок, вкрадчиво спросить:
– «НА КАКУЮ-Ю-У-У-У???»
Настроение у товарищей из-за фигового клёва было фиговое, поэтому мне отвечало только эхо: «Ую, Ую, Ую….»
Только перед нарвским мостом открылось у меня второе дыхание - ну сколько же можно не ловить, надо что-то делать, менять почаще и плевать, что по третьему (4,5,6) кругу.
И как награда за дикое трудолюбие, вдруг проснулся во мне внутренний голос, спавший до этого лет 15 (последний раз он мне подсказывал «орёл или решка» при игре в «трясучку» в восьмом классе, прямо на крыльце школы. Да, был такой день - я ни разу не ошибся и к вечеру носил штаны, сползавшие от набитых мелочью карманов, на руках).
Так вот, голос мне посоветовал поставить самую маленькую, намотанную из скрученного самокрашенного поролона, сочно-жёлтую и даже с красноватым оттенком, обманку. Я, конечно, послушался, и к моменту прибытия на вторую ночевку, мой улов заметно прибавил в весе. Пока таборились, я рассказал товарищам и про голос, и про улучшившийся клёв. Рассказ сопровождал честной демонстрацией упомянутой обманки. Выражал твёрдую уверенность, что завтра обловлю их обоих. Мои выступления были встречены неопределённым хмыканьем, пожиманием своими плечами, и снисходительным похлопыванием по моим.
Ночь прошла.
Наступил день моего ТРИУМФА!!!
Утро было тихое, безветренное, облачность - сплошная, низкая. Температура-градусов 15, тепло.
Дождик накрапывал, но такой, что одежда не намокала-так, водяная пыль.
До конечной точки (М.Унгут) мы плыли не более 4,5 часов, к послеобеденному автобусу.
Обманки я больше не менял, не было времени, да и необходимости. Ловить начал сразу же, не проплыв и ста метров. Внутренний голос меня не обманул – клевало только на ту самую обманку. Клевало везде, куда бы я ни забросил. Кстати, стартовал я первым, но это не объясняет, т.к. парни меня обогнали на середине дистанции, но хуже ловить я не стал.
Поначалу, от такого счастья тряслись руки, не верилось в реальность. Судорожно махал подсачеком, боясь упустить хоть одну. Потом, матерясь, выпутывал из подсачека обманки и лишь, когда сапоги мои скрылись под слоем рыбы по щиколотку, на слегка провисшем дне моей «Омеги», я успокоился и засунул подсак куда подальше - как помеху моему рекорду. Поначалу я был в ярком полиэтиленовом плаще жёлтого цвета, и когда, стоя на коленях, выпутывал обманки, полы плаща задувало ветерком мне на спину. Парни, догнав меня, первым делом спросили – что это я плыву всю дорогу в такой странной позе - широким кверху? Тут уже я, вальяжно - снисходительно им напомнил вчерашние мои обещания, но улов демонстрировать не стал. Я на практике продемонстрировал! – пару раз закинул балду под лодку Валентина и вытащил из под неё харюзей. Такая наглость младшего партнера вызвала лёгкое замешательство в стане старших мастеров и, хоть и матершинную, но всё-же доброжелательную тираду. Смысл её можно перевести примерно как - «ну, мы ещё на берегу поглядим, куда муха сядет!!!»
С середины дистанции я шёл последним, т.к. мне было уже всё-равно, а парни, видя мою самодовольную рожу, захотели меня «умыть». Но им уже ничто не могло помочь. Даже когда поролон моей обманки был пропитан рыбьей кровью и слизью, даже когда он разлохматился, и даже когда он порвался, и обманка уже не имела формы, а превратилась просто в прямоугольный кусочек поролона-поклёвки не стали реже. Кстати, хариус был некрупный, на четверть длиннее крышки кана, и какой-то особенно красивый - с преобладанием зелёного и бирюзы в окрасе.
В М. Унгуте я причаливал последним, когда мастера уже всё вытащили из своих лодок.
На видном месте они выложили свой улов - общим числом штук пятнадцать. А я, распёртый как шарик гордостью, долго думал, как же мне поэффектнее вытащить из лодки мою добычу.
Взял свой жёлтый плащ, бросил его на дно, и, расправив, стал загребать в него рыбу. Потом кое-как захватил двумя руками за углы и не без усилия поднял!
ФАНФАРЫ!!!
ПИК ТРИУМФА!!!
Круглые глаза друзей-соперников, немая сцена, смущение в стане мастеров!!!
Покурили, выслушал первые растерянные похвалы, среди которых для меня самой ценной была эта: «Ну,…. Серёга, за один раз все долги вернул!». Поскольку ранее рыбу делили поровну не по-моей просьбе, я списал её на растерянность и шок в стане мастеров. Улов мы потрошили в три ножа, а потом долго «утаптывали» его в каны. Тогда мы не имели привычки взвешивать и пересчитывать. Раскидали на 3 кучки – и все дела. Так что не знаю точных цифр своего рекорда. По умозрительным оценкам я надёргал (в потрошённом виде), не менее кана. И вряд ли более полутора.
Потом делёжка (особенно приятная для меня), сборы, автобус, и два часа тряски в тесном ПАЗике до Камарчаги. В автобусе больше молчали, вертели головами за убегающими пейзажами, НО, когда случайно встречались взглядами – расплывались в улыбках и хохотали, не сказав ни слова…
А в Камарчаге, на станции, парни сходили вдвоём покурить, а вернувшись, торжественно объявили мне, что отныне и вовеки я нарекаюсь титулом «Король нарвских и унгутских мест».
Так что ПА-ПРА-ШУ…, того,… с должным почтением. Вот.
P.S. О втором заголовке. Собственно с той поездки и поныне убеждён, что главное в обманке-ОСНОВНОЙ ЦВЕТ. А обманка та была более всего похожа на жёлтого ручейника (см. в альбоме у daniil-а. Прямо портрет.)
P.P.S. Кто-то из присутствующих железногорцев, возможно, знал Валентина. Он умер в прошлом году, через несколько месяцев после своего 50-летия…Не хватило здоровья перенести лечение.
|
Утром не было ни отдной целой растяжки, лагерь затоптан как после прохода бригады пехотинцев... Пришлось менять место базы... 
Слов нет.
