My WebPage[size=13]
Поздно вечером, все геологи базы Алекан, разошлись по своим домам. Саня завалился спать, а я, Миша и Антон, стали играть в карты – в тысячу. К нам на «огонёк», заглянула Аннушка, и присоединилась к нашей игре. Спать не хотелось, и за шумной игрой, не заметили, как наступила ночь. Слышно было, что и на базе люди не спят – то здесь, то там, раздавались голоса геологов, порой какие-то крики. Мы тоже играли в тысячу шумно, оспаривая прикуп и делая подсчёт очков. Часа в 3 ночи Саша проснулся, посматривая на нас сонными глазами.
- Ну, вы, блин. И чего вам не спится? Вот галдите!
Он встал, вышел из избы, потом вернулся и поставил на печку чайник. Продолжили игру за распитием чая с печеньем. К 5 утра мы закончили игру и легли спать. Аня ушла к себе в избушку.
На следующий день потекла обычная полевая жизнь на нашей базе.
База Алекан.
С утра заморозки, и как всегда, сбегали своей дружной компанией на рыбалку. Ребята проверяют свою сеть, а я с удочкой. Сегодня у них попало в сеть много рыбы. Да и у меня клевало хорошо – поймал около двух десятков. Засолили три тазика рыбы!
Часам к 11 приступили к камеральным работам. В избуше-камералке, мы разложили весь каменный материал. Разложили все образцы по номерам, пикетам и профилям. Георгий Иванович стал ворчать на нас с Юргиным за то, что порой на пикетах мы брали разные по составу образцы горных пород, а описание в журнале делали по одному виду. Мне не оставалось ничего делать, как разводить руками и оправдываться, что не я вёл документацию горных пород. Сосновский сам назначил инженера-геолога Юргина вести полевой журнал и документировать на пикетах горные породы.
- Ну, это ещё тот фрукт! – Ухмыляясь, говорил он. – Мы ещё поговорим с ним в конторе. Он ещё будет отвечать за свои фокусы и выкрутасы! То буду ходить в маршруты – то не буду ходить! Да и за писульки его – геолог называется!
Сосновский сердился и ругался. Но в целом он был доволен работой и полевым сезоном.
Каждый вечер, мы вчетвером – я, Миша, Антон и Анна, играли в карты – в основном в тысячу. Играли азартно, шумно – до 2-3 часов ночи. Албычев Саня не любитель игры в карты, постоянно ворчал и бубнил что-то себе под нос. А когда спал, всё время ворочался и, просыпаясь на короткие паузы, смотрел на часы и удивлённо восклицал;
- Хо! Вы что, ещё играете?! С ума сойти, все нормальные люди давно спят, а вы, вы, и охота вам?
Он садился на нары и сонно посматривая в никуда, куда-то мимо стола и карт, чесал затылок, и как под гипнозом, валился вновь на нары.
Каждый день мы камералили, собирали вещи отрядов, приборы и оборудование геологов и геофизиков, упаковывали пробы для отправки в лабораторию экспедиции, готовились к вылету в п.Мама и далее в г.Иркутск.
База Алекан.
Начальник базы – Дехнич, рассказал нам, как в отряде горняков рабочие выпили в один прекрасный, морозный день, когда недавно были заморозки и снег. Один рабочий по прозвищу «Шагающий Экскаватор» (так прозвали его за то, что он был мужиком крепкого телосложения, работящим, который копал канавы и мог любого, хоть на один куб, но больше сделать нормы, чем другие.) немного перебрал. Когда один из его товарищей, под утро вышел за палатку, по нужде, то обнаружил «Шагающего Экскаватора» лежащим на берегу речки, а его голова на половину была вмёрзшей в лёд. Все сильно перепугались и отрезвели. Положили рабочего у печки, чтобы оттаял лёд и аккуратно топором от долбили ледышки вокруг головы. По рации сообщили на базу о происшествии и, хотели вызвать сан рейс. Сели за стол и стали опохмеляться, и вдруг, рабочий, с остатками льда на волосах, протягивает руку и своим хриплым голосом говорит;
- А мне!
От страха все протрезвели и долго не могли успокоиться. Рабочим, конечно попало, и их уволили. Мы долго смеялись над этой историей – и чего только не бывает в геологии!
Сегодня 14 октября. Прилетел вертолёт. С ним в посёлок Мама вылетел Албычев Саша и Корякин Иван, чтобы помогать загружать самолёты в Иркутск и встречать и разгружать вертолёты с нашей базы Алекан. Также вылетели Саша-конюх с лошадьми и Миша Ипатов, чтобы затем сопроводить каюров с оленями, которых вертолётом переправят в п.Бодайбо и затем в п.Маракан. Потихоньку ряды наши редеют, и с каждым днём народу на базе становится всё меньше и меньше. По рации начальник нашей партии Потороченко, сообщил, что в нашей экспедиции и в геологических партиях происходит сокращение штатов. Перечислил, какие партии ликвидировали. В том числе закрыли Урада-Окинскую геологическую партию, в которой я работал в 1987г. в Восточных Саянах. Жаль. И в нашей, Мамской партии тоже будут сокращать людей. И Сосновский сказал, что кто желает, может писать заявление и увольняться без отработок. Правда, что-то желающих не нашлось.
С утра морозец до -10*. Мы с Антоном остались одни жить в избушке. Все камеральные работы завершили, и теперь осталось таскать всё имущество на вертолётную площадку. В основном все занимались своими делами. Приходила Аннушка, и мы втроём играли в карты – в тысячу. Ходили с Антоном на рыбалку, но рыба не клевала. Неужели вся рыба спустилась вниз по реке?!
САН РЕЙС
В одно прекрасное, морозное утро, мы вновь с Антоном отправились на рыбалку. По реке плывёт шуга. Мы шли вдоль реки Правый Алекан, не обращая внимания на омута возле больших камней и перекаты, так как не раз уже обкидывали их, и результаты всегда были печальными. Антон остановился напротив устья р.Левый Алекан, где Левый и Правый Алекан сливаются в одно целое и образуют речку Алекан. Я пошёл дальше, вниз, по правому берегу реки. Прошёл 1.5 километра и обнаружил, что в избушке оставил свои снасти. Положил удочку на берегу, на видном месте, и побежал назад. Вернувшись на базу, я попил чаю и вновь побежал на своё место, срезая всевозможные углы и повороты по тайге. Добежал до своего удилища и пошёл дальше. На одном из поворотов реки, я облюбовал одно место, где сразу за перекатом начинался глубокий омут. Я закинул мушки с одной мормышкой и верховой мухой, и хотел было присесть на бревно, так удобно лежавшее возле меня, как мой поплавок внезапно исчез в глубине омута. Я резко подсёк и выловил хариуса. Не успел я закинуть снасть, как очередной хариус на лету схватил муху, не успевшую даже коснуться воды. Я швырнул его в траву и вновь закинул мух, и опять на крючке уже висела очередная рыба. Клёв начался просто отличным! Я кое-как успевал скидывать одного хариуса с крючков, как на них уже кидались другие рыбины. Я срезал одну ветку за другой и насаживал хариусов на кукан. Поймал хариуса килограмм 12, и ко мне подошёл Антон. Он увидел мой улов и сильно удивился.
- Ё,п,р,с,т!!! Ни фига себе ты Борюсик! Это чёй-то рыба подошла?!
Он расположился рядом со мной, и мы стали ловить хариусов одного за другим, поочерёдно взмахивая удилищами. Поймали рыбы килограмм 25, и решили отнести рыбу на базу, почистить, засолить, пообедать и вновь вернуться сюда. Рыбу почистили прямо здесь, у реки. Сложили рыбу в рюкзаки, и пошли на базу. Я поставил чайник на печку в избушке, стал суетиться, накрывая на стол, а Антон пошёл солить рыбу. Он быстро засолил хариусов и уложил по кастрюлям. Зашёл в избу и сел на нары, на против меня.
- Нужно ловить момент, пока хариус скатывается. Наловим побольше хариуса – мужикам нашим, что уже улетели, засолим на зиму. – Проговорил он.
Антон нервничал и суетился. Мне тоже было не в терпёж, когда закипит чайник. Так сильно хотелось быстрее вернуться на то место, где мы наловили столько рыбы.
Антон не выдержал и сказал;
- А-а! Без чая обойдусь! Потом попью и поем!
Он схватил кусок хлеба и зачерпнул ложкой из банки с тушёнкой кусок мяса. Положил его на хлеб, затолкал в рот на ходу и выбежал из избы, схватив удочку. Я крикнул ему в след, что сейчас дождусь, когда вскипит чай, попью и прибегу тоже. Антон убежал, а я сел на нары за стол и стал ждать, когда закипит чайник. Намазал хлеб маслом и посыпал сахаром. Вода в чайнике закипела. Я одной рукой потянулся за чайником, а другой потянулся за заваркой. Чайник опрокинулся, и…прямо на меня – весь кипяток вылился мне на правую ногу.
Опрокинул кипящий чайник на себя.
В одно мгновенье, я стянул с себя носок, который всё же успел немного привариться к коже на ноге. Носок содрал частично вместе с кожей. Боль ужасная! Аж слёзы выступили из глаз. Сразу же кожа покраснела, вздулись пузыри, и местами оголилось мясо. Ногу сильно жгло. Не обнаружив в избе холодной воды, я решил добраться быстрее до реки, что протекала в 30 метрах от нашего дома. Вскочил с нар, распахнул дверь. Два больших прыжка, и от сильной боли падаю на колени. Схватил палку, что попалась под руки, привстал и, опираясь, сделал ещё два, три шага и вновь упал на колени. Ужасная боль! Я встал на четвереньки и стал пытаться на четырёх опорах добраться до реки. Горит уже не только нога, но и лицо. Из глаз выкатываются слёзы, даже в глазах стало темнеть. Хотя на улице прохладно, но у меня выступил пот на голове и по моему на спине. Куда-то пропали все силы, и я упал на живот. Попытался ползти на брюхе в сторону реки…
Внезапно позади меня появился Сосновский и, увидев мою ногу, запричитал;
- Я смотрю, ползаешь, думал, ты червей копаешь, на рыбалку, но как-то странно. Смотрю, что-то не так, что-то случилось!
Покачав головой и похлопав меня по спине, он побежал к своей избе и крикнул;
- Лежи! Не двигайся! Я сейчас!
Ко мне подбежал Сосновский.
Через минуту он вернулся с женой и с бутылкой водки. Ещё через минуту ко мне подбежали ещё геологи. Подняли меня на руки и перетащили в мою избушку. Положили на нары, и кто-то стал растирать ногу водкой, кто-то облепиховым маслом. Налили и заставили выпить водки, чтобы не так ощущалась боль. У кого-то нашлась даже специальная повязка от сильных ожогов. Все поражались, как сильно я ошпарил ногу, и восклицали – как меня угораздило опрокинуть на себя чайник!? Поднялась температура. Лицо горело. Весь оставшийся день со мной возились, как с ребёнком – успокаивали, поили, накладывали на лоб мокрую тряпку, время от времени, смазывали ногу облепиховым маслом. Лена – лаборант-минералог, сидела всё время со мной и смачивала губы водой.
Под вечер дверях появился Антон. Он никак не мог понять – почему столько много народу в нашей избе, и что они тут все делают? Он раскрыл рот, стоя в дверях и держа рюкзак, полный рыбы, хлопал глазами и шевелил своими усами. Когда ему всё рассказали и объяснили, то он произнёс;
- А я стою, рыбачу, а тебя всё нет и нет. Я уж подумал, что ты поел и раздумал идти на рыбалку.
- Поймал рыбы? – Спросил я, хотя и так видно было по рюкзаку.
- Ага. Килограмм 7-8.
- Нормально. Засоли, а часть солёных, нужно уже коптить.
- Без тебя закоптят – кивнул головой Дехнич. – Мы вызвали сан рейс. Завтра полетишь в посёлок.
- Так что собирай вещи, как можешь, и завтра на крыло! – Подмигнул Сосновский.
Вечером все покинули избу – остался лишь Антон. Я стал собирать вещи, как мне это удавалось, что-то помогал Антон. Чуть позже в избушку зашла Аня, и мы втроём стали играть в карты. За игрой много разговаривали. Все сегодня мне уделяли внимание, жалели и успокаивали. Это было конечно приятно, но вот только жаль, что придётся вылетать отдельно от своих коллег по работе. Что будет дальше? Куда меня?
Утро морозное. Антон, проснувшись, сразу растопил печку в избушке, и тепло рассползлось по всему периметру. Сразу стало тепло и уютно, так и хотелось выскочить из спального мешка, но я не мог даже пошевелить правой ногой. Резкая боль отбивала всё желание двигаться. С большим трудом и усилием, я выбрался из спальника и оделся. Антон приготовил завтрак, и мы покушали. Через некоторое время к нам заглянул Палыч.
- Готов? – Вопросительно посмотрел он на меня.
- Го-то-ов!
- Вертолёт уже вылетел. У тебя много шмуток?
- Много, - и я стал перечислять – рюкзак «Ермак», ящик, мешок, сумка и оленьи рога.
- Ого! И чего ты понабрал?!
- В мешке кедровые шишки, домой пошлю, в ящике бьющиеся вещи, а в рюкзаке личные вещи. Вот только рыбу солёную некуда поместить.
- Да я тебе потом привезу рыбу – сказал Антон.
- Помоги ему отнести вещи на вертолётку – сказал Палыч, посмотрев на Антона.
Он пошёл осматривать базу, а Антон, взвалив мои вещи себе на спину, стал таскать на вертолётную площадку. Я попросил Антона найти мне палку. Он принёс вполне подходящий дрын. Я подстрогал его ножом, и подстроил под себя – будет теперь обо что опираться.
Часам к 11 прилетел вертолёт. Антон помог мне добраться до вертолётной площадки. Я оглядел взглядом всю базу Алекан. Природа только стала просыпаться после ночных заморозков. С крыш падала капель, земля ещё была мёрзлая, но уже парила от восходящего солнца.
«…Утро, как мир, седой и старый,
Дед Мороз, идя на встречу дню,
Влажную землю отчаянным ударом,
Оковал в твёрдую броню.
Сразу же деревья поседели,
Погрузились в матовую мглу,
И крупинки, стылые капели,
Дробью покатились по стеклу.
Холодный ветер резкий,
В горах МИ-8 загудел,
Хрусталь сдувая с веток,
За мной на базу прилетел…»
Я ещё раз окинул взглядом всю базу, посмотрел на тайгу, окружающую базу, на людей, которые руками махали мне и кричали напутственные слова. Прощание. Какие-то грустные мгновения и тоска в глазах. Ведь я с этими людьми 4.5 месяца вместе жил, вместе каждый день ходили на работу, делили вместе все радости и невзгоды, все трудности и еду. А теперь, я покидаю их – будто сбегаю из таёжных дебрей в цивилизованный мир.
Я вскарабкался по небольшой лесенке в салон вертолёта, и борт-механик хотел, уже было поднять трап, и закрыть дверь, как Дехнич стал закидывать пробы, ящики и мешки в вертолёт.
- Это же сан рейс!!! – Возмутился пилот.
- Да ничего, тут несколько мешков с его вещами, - что нам потом за него их таскать и возить что ли?! – Кряхтя, стал успокаивать его Палыч.
Я сообразил, что под «шумок», начальник базы решил вывезти и немного разных вещей геопартии.
- Да, да! Давайте! А то потом затеряются – где я их искать буду?! – Поддержал я его.
Пилот округлил глаза, раскрыл рот, и после небольшой паузы скомандовал;
- Всё! Да-вай!
Дверца захлопнулась, винты стали громче шуметь, появилась вибрация в салоне и земля стала уплывать вниз. МИ-8 сделал круг над базой и, набирая высоту, взял курс на посёлок Мама. Я смотрел в иллюминатор и, глядя на зелёное море тайги, высокие горы и чистые реки, вспоминал дни, прожитые в палатках в разных отрядах. Вспоминал людей таких разных, и в большинстве работящих и любящих свою профессию. Вспоминал, как с Евгением ночевали в шалаше из пихтовых веток, спали с ним на берёзовой бересте и сделали «окошки» в шалаше, опасаясь вновь прихода медведя, который днём, пока мы отрабатывали ручей, разворотил всё вокруг шалаша и нагадил возле него.
Вспоминал рыбалку на Чуе и Алекане. Вспоминал, как со студентом лазили по скалам во время маршрутов, как с Юргиным шли ночью по созвездию Кассиопия, а он всё уговаривал меня остановиться и заночевать у костра. В голове крутились воспоминания, и на душе становилось грустно и тоскливо.
Вертолёт, набрав высоту, стремительно удалялся от таёжно-полевой базы геологов. С каждой минутой, мы приближались к посёлку Мама. Вертолёт, после сорокаминутного полёта, стал, подёргиваясь, снижаться, и обогнув красивую гору со скалами, с кедрово-лиственничной тайгой, нырнул в долину реки Витим. На его притоке, в устье реки Мама и расположился красивый таёжный посёлок.
Я уже в третий раз за этот сезон прилетаю в этот посёлок, и успел уже выучить расположение самого посёлка и отдельные здания. Выучил и запомнил расположение гор и различных предметов, связанных с этим посёлком. Шасси вертолёта коснулись асфальта взлётно-посадочной полосы аэродрома, и через некоторое время шум от вертолётных винтов стал тише, а затем и вовсе утих. К вертолёту подъехал грузовик и мотоцикл с люлькой. Возле вертолёта показались Саша Албычев и Иван Корякин. Они, после коротких расспросов и приветствия, стали грузить вещи в грузовик. Начальник партии – Потороченко Анатолий Николаевич, показал мне рукой на мотоцикл и сказал;
- Садись. Сейчас в больницу поедешь.
Вертолёт быстро разгрузили – ведь в сан рейс много не закидаешь! Потороченко скомандовал водителю грузовика ехать на базу, а водителю мотоцикла вместе со мной в больницу. Сам он пошёл на базу пешком.
Через 15 минут, мы уже были в больнице. Врач-женщина, осмотрела мою ногу и удивилась, что я прибыл из тайги, а нога моя была хорошо и правильно обработана. После осмотра и перевязки – она выписала мне Алоэ, выписала больничный лист, и сказала, чтобы поменьше двигался. Она посоветовала держать ногу навису и желательно без бинтов, чтобы нога «дышала» и подсыхала. Сказала, смазывать Алоэ, и через неделю показаться вновь у неё на приёме. Когда я вышел из больницы, то мотоцикла уже не было. Ну и ну! Я подобрал палку и, перескакивая, поплёлся на базу партии. Прошёл метров сто, и возле меня остановился какой-то мужик на мотоцикле «Урал» и предложил свою помощь.
- Садись. Тебе куда? Смотрю, ты кое-как ковыляешь и передвигаешься.
- На базу геологов.
- А-а-а, это что из Иркутска?
И тут я сообразил, что в этом посёлке есть ещё и Мамско-Чуйская геологоразведочная экспедиция, в которой соответственно имеются и различные геологические партии.
- Да, да, та, что из Иркутска! Она вон там находится – и я показал в сторону аэропорта.
- Знаю, знаю – сказал мужик, и мы помчались по улицам посёлка.[[/color]/size]
|
если бы было по проще, было бы лучше!!
