Несколько дней назад, в интернете появился видеоролик - обращение «Объединенной народной дружины Донецкой, Луганской и Харьковской областей». Нам, работавшим последние десять лет в Чечне и Дагестане, это видео, чисто по картинке, напомнило одно из бесчисленных обращений амиров и моджахедов «Велайата Кавказ». Плащ-палатка вместо фона, и три крепких мужчины в масках, с оружием в руках. Для усиления эффекта, в кадре выставлена целая икебана из стволов и гранатометов – как подтверждение серьезности намерений.
Человек в маске, в отличие от амиров-ваххабитов, прочитал на хорошем русском языке, грамотный и даже отчасти литературный текст. Говорил вещи правильные, здравые. Но, в сочетании с декорациями, арестами юго-восточных активистов, упертости местной «киевской» власти и бездны панических слухов, от этого обращения стыла кровь в жилах – нормальная реакция зрителя на ледяное дыхание просыпающейся Гражданской войны.
«Мы никогда не признаем правительство, пришедшее к власти незаконным путем, под лозунгами фашизма. В данный момент, в каждом городе Юго-Востока существует подразделение самообороны, контролируемое единым объединенным штабом. Численность этих подразделений во много раз превосходит численность вашей наспех сформированной армии. Мы не потерпим никакой Национальной гвардии, и ваших боевиков никогда не будет на нашей земле. Мы знаем все места дислокации ваших групп и контролируем их передвижение. Заявляем, что любые действия, вторжения, аресты и угрозы в адрес Юго-Востока, будут расцениваться, как объявление войны. Предлагаем вам, в кратчайшие сроки, вывести военную технику и бандформирования с наших территорий. Подумайте о том, что мы, на нашей земле, а вы здесь чужие».
Оценивая этот ролик, мы оказались в некотором морально-нравственном и логическом тупике. С одной стороны, мы насмотрелись своими глазами, лично, на новую киевскую власть. Наслушались их людоедских лозунгов. И мы прекрасно понимали, что для Киева сохранение в орбите бандеровской власти мятежного, русского Юго-Востока, это вопрос выживания для крысы, загнанной в угол. И появление партизанских отрядов на Юго-Востоке - единственная здравая реакция населения, инстинкт самосохранения. С другой стороны мы понимали – первый выстрел, первый взрыв, диверсия, бой и все покатится кувырком под горку, в кровавую трясину дремавшей межэтнической — русско-украинской — междоусобицы. Была малая надежда, что обращение – инсценировка.
Мы пытались разыскать участников этой съемки, расспрашивая о партизанах в палаточном городке на центральной площади Луганска. Здесь под российскими флагами собираются противники киевских властей. Однако люди лишь пожимали плечами. Пока в одном из ближайших кафе «Два гуся» к нам не подошли двое молодых людей: «Вы интересовались людьми из обращения? Мы за вами наблюдали и узнали вас. Вот этого — по российскому телевидению видели», - кивнули они на коллегу с телеканала Россия 24. Затем, через Интернет, пробили и журналистов «Комсомолки», после чего предложили ехать за их стареньким грязным «Фольксвагеном». Машина долго петляла по городу, выехала на загородную трассу, через несколько десятков километров свернула на проселочную дорогу, перешедшую в лесную грунтовку. Остановились на опушке, когда уже стемнело. К нам вышел человек в маске, в котором мы без труда узнали того, кто на видео стоял справа от спикера. Те же швы на балаклаве, те же перчатки, то же тяжелое дыхание. В кармане у незнакомца заработала рация: «Все чисто, все чисто». Это был сигнал к началу интервью.

- На днях в Интернете появилось видео с обращением трех вооруженных людей. Вы действительно были на этом видео?
- А по мне не видно, что это я?
- Фигуру в маске легко скопировать...
- Это действительно я, я был в этой одежде.
- Почему вы решили записать это видео?
- Нам надоело, что сюда приходят всякие... Их присылают на нашу землю, они хотят забрать самое дорогое, что у нас есть — нашу свободу. Мы просто так не дадимся, не схавают они нас, не сумеют, зубы еще не выросли.
- Мы — это кто? О ком речь?
- Мы говорим о Луганской области, я могу говорить только за нее. Но мне известно, что и в Донецке, и в Харькове, и в других областях есть такое же ополчение. Просто мы открыто выступили, а они еще нет. Скоро и они выступят.
- Есть ли у вас какая-то взаимная координация?
- Я скажу так. Мы — координационный штаб Луганской области. К нам стекается информация со всех городов. Если посчитать нашу численность по области, то 20 тысяч штыков я вам гарантирую. Это серьезные проверенные ребята. А если станет очень плохо, наберется и 70 тысяч.
- У вас хватит на всех оружия?
- У нас есть около пяти тысяч единиц стрелкового оружия. Патронов достаточно для ведения беспрерывного боя в течение двух суток.
- О каком именно оружии идет речь?
- Это старенькие АК-47, и «ксюхи» (АКС — Авт.) калибра 5,45.
- Что за люди в вашем ополчении? Есть с боевым опытом? Бывшие военные или действующие?
- Больше 50 процентов — бывшие военные. Плюс действующие сотрудники МВД, люди, которые недавно ушли в запас из Внутренних войск, сотрудники «Беркута», который запрещен киевскими властями. Это все — хорошие ребята, они не расслабляются, занимаются спортом, все хорошо, мы готовы.
- Власти Киева говорят, что вы вне закона. Вы знаете что-то о работе силовиков против вас?
- Люди Киева говорят, что мы вне закона? Вы меня сейчас рассмешили. Пусть эти люди посмотрят на себя. Это они вне закона, а мы здесь жили и никого не трогали. Они к нам пришли и прислали своих... Я даже не знаю, как их назвать. Мы даже слова такого еще не придумали. Беспределом это не назовешь даже.
- Вы кого имеете ввиду? Войска, "Правый сектор"?
- По нашим разведданным, помимо войск ВВ у нас находится пара сотен из Правого сектора. Отмороженных людей. Мы знаем, где они расквартированы, но мы не хотим их жечь сейчас, потому что рядом есть и наши жители.
- Что это за боевики?
- Судя по информации наших ребят, которых мы туда засылали, у них очень неплохая подготовка. У них имеется оружие, только патронов у них мало. Ребят, вы на Донбасс приехали, патроны всегда были у нас.
- Мы знаем, что в Артемовске есть большие склады с оружием. Его пытаются вывезти военные. Чем это грозит?
- Там оружия столько, что по переписи населения в Украине людей меньше. Чтобы его все вывезти, понадобится лет десять.
- Военные вывозили оттуда оружие две недели. Неужели на Украине так плохо в войсках с автоматами?
- С оружием тут все в порядке. В каждой воинской части, отделе милиции, СБУ оружия достаточно. Но им зачем-то понадобилось еще. Может быть, для подкрепления, которое придет к нам из-за бугра. Мы подозреваем, что придут к нам «зеленые человечки», только не в той форме.
- Вы имеете ввиду наемников с Запада?
- Я конкретно скажу, что это придут наемники с НАТО. Может будут под украинскую армию косить, может под российскую. Мы готовы и к тому, и к другому.
- Что думаете о создании Национальной гвардии Украины?
- Это оружие может быть предназначалось и для них. Насколько я знаю, ее численность так называемым правительством заложена в пределах 60 тысяч бойцов. 60 тысяч стволов — это не так уж и много, это можно было вывезти очень быстро. Может они уже торговать этим оружием начинают, денег-то у них тоже нет.
- Может они просто хотят оставить без оружия Восток страны?
- Это самый крупный склад в Украине. Когда мы их погоним, мы дойдем до этого оружия. Думают сыграть на упреждение и вывезти его раньше, чем мы туда дойдем.
- На брифинге в обладминистрации глава местной СБУ объявил о задержании в области группы диверсантов. Не ваши ребята?
- Мы слышали об этом, смотрели заявление по телевизору. Прозвонили по всем нашим людям, все на месте. Это либо придумано — начальнику же надо что-то давать, либо задержали кого-то не нашего. Наши все дома, все хорошо.
- Какое у вас отношение к киевским властям?
- Абсолютно никакого. Мы к ним ничего не испытываем. Они просто никто, сами себя назначили, мы их не выбирали.
- У вас есть какие-то отношения с крымской самообороной или контакты с российскими военными?
- Мы пытались связаться и с теми, и с другими. Когда Крыму нужна была помощь, мы их поддержали в качестве буферной зоны. Но сейчас ни с Крыма, ни с России с нами на связь не выходит.
- Какая помощь и от кого вам сейчас нужна?
- На данный момент мы ее не просим, надеемся сами разобраться. У нас все для этого есть. Но хотелось бы, чтобы все прошло без кровопролития. Но они ж нас не слышат. Мы кричим им, а они не слышат.
- Что значит «разобраться»?
- Чтобы они ушли отсюда и забрали все, что с собой принесли. Нам чужого не надо. Пусть идут с миром, с Богом.
- А какое будущее Луганщины вы видите? В составе Украины или крымский сценарий?
- Это должна быть федеральная область. А присоединится она к России или останется в Украине — это будет решать народ всей Луганской области. Людям должен быть дан шанс определиться самому. Мы не можем за них решать. Но киевские так называемые власти должны дать возможность провести референдум. Пусть посмотрят, как люди проголосуют. А мы поддержим любое решение.
- Нет опасения, что многочисленных боевиков с оружием из Киева перебросят сюда?
- Есть. Они не могут рассыпаться по всей Украине, раздробить свои силы. Если они сюда придут, то одним большим кулаком. Но сюда еще дойти нужно. Мы ждем их, встречаем, люди работают по всем трассам. Пусть приходят — встретим. Не хотелось бы конечно, но если они так решат, что нам остается делать?
- Придется стрелять из боевого оружия. Вы готовы к этому?
- Всегда готов, как юный пионер.
С места этой странной и зловещей встречи мы уезжали мучительно долго. У нашего собеседника вдруг заработала бесперебойно рация. Неизвестные секреты сообщали один за другим, что мимо них по глухим проселкам, проследовал серый седан с двумя мужчинами и встал на развилке степных дорог. Чуть позже, молодой и чистый голос доложил: «Это барыги, деньги считают».
Мужчина в маске сказал нам:
- Надеюсь, встретимся еще, и поговорим без масок. Все, ребята, рассредотачиваемся.
И мы рассредоточились в разные стороны. Где-то далеко, за краем поля, металось ярко-оранжевое пламя. Мы подумали — страшный пожар, и помчались «на огонек». Но это был всего лишь факел с «попутным газом» на каком-то промышленном предприятии.

Для нашей семьи весть о возвращении Крыма в Россию стала настоящим праздником. Моя мама неделю до референдума не могла спать – так волновалась о том, что же решит Крым, и мирно ли пройдёт референдум.



Речь Президента мы слушали, затаив дыхание, чувствуя гордость и за него, и за свою Родину. В кои-то веки в нас проснулось забытое чувство единства и сопричастности. Верно сказал Зюганов, что такая радость у нашего народа была всего дважды: в день Победы и в день, когда Гагарин полетел в космос.



Крым для нас – не просто территория. Двадцать три года мы надеялись, мы верили, что Крым вернётся, но даже в самом счастливом сне не могли вообразить, что это случится на нашем веку.



Гнев закипал в душе всякий раз, когда приходилось слышать об арендной плате за стоянку нашего Черноморского флота. Нам же, чьи деды и прадеды воевали на этой земле, где предки наших предков строили крепости и прокладывали дороги – нам же приходилось платить за право флота оставаться на своей базе!



И Украина вовсю пользовалась положением, выкручивала нам руки, по поводу и без повода приплетая Черноморский флот практически в любых переговорах.



Даже описать не могу, как же я рада, что унизительная кабала для нашего флота и нашего Крыма закончилась!



Низкий поклон крымчанам за то, что все эти годы они были русскими. Спасибо им за детей, которых они воспитали в любви и уважении к своей настоящей Родине. Спасибо за то, что все эти годы не давали себя сломить, за то, что ждали нас даже больше, чем мы ждали их.



Спасибо Севастополю за верность присяге, за то, что никогда этот город не изменял своей вере и верности. Спасибо за то, что теперь сбудется моя детская мечта своими глазами увидеть легендарный город, потому что только теперь поездка будет по-настоящему радостной. И мы с мужем обязательно приедем в Крым этим летом. Во-первых, увидеть всё своими глазами, а, во-вторых, поддержать крымский бюджет своими дорожными тратами.





Об Украине, русских на юге и востоке и вообще



Может, мои слова кому-то не понравятся, но наболело, и я скажу, что думаю.



Я горячо сочувствую населению, попавшему в заложники к нынешнему киевскому «правительству».

Я от всей души болею за тех, кто сейчас пытается добиться референдума на юго-востоке, и желаю им успеха.

Мне искренне жаль несчастных пенсионеров, которых новая «власть» поставила в безвыходное положение. Никому на свете не пожелала бы оказаться на их месте.



Надеюсь, что всех, кто захочет, мы сможем принять, устроить, обогреть, обеспечить нормальную жизнь – не шикарную, ведь мы и сами не особо богато живём, но достойную и в мирной стране…

Но…



Пусть мои слова кому-то покажутся жестокими, но, на мой взгляд, сейчас юг и восток Украины пожинают плоды собственного равнодушия – я бы даже сказала, предательства.



Все эти годы они уютно жили за счёт России (не буду приводить аргументацию, поскольку и без меня все знают, насколько «их» экономика зависит от нашей).



И все эти годы они посмеивались над дураками русскими, что продолжали качать для них газ независимо от оплаты (или НЕоплаты), безропотно пускали их в свою страну, разрешали работать, а некоторым так и богатеть за свой счёт. Безропотно. Именно так.



Потому что не всегда трудовая миграция с Украины была белой и пушистой. Скажем, есть данные о том, что первый больной СПИДом в Иркутске был украинским строителем. Я уже не помню точно год. По-моему, девяносто четвёртый. Именно та бригада привезла эту заразу на Байкал. Сибирь и всегда жила хуже других, а тогда и вовсе туго было. Как везде, только ещё безрадостнее и обречённее, потому что хоть в одну, хоть в другую сторону – тысячи километров. До моря, что всегда накормит, до Москвы, где можно найти работу… Тех, кто не смог развернуть торговлю, как-то устроиться в жизни было большинство, особенно среди молодёжи. Посему зерно попало на благодатную почву: вскоре там настоящая эпидемия началась. Кстати, и наркомания тоже была подарком от украинских друзей, в то же горькое время. Если до этого случаи наркомании были единичными, то с приездом хохлов начался пожар. И вряд ли его сейчас потушили…



Просто удивительно, что при всей своей бедности и вечно длящемся балагане они умудрялись воспринимать нас как дойную корову, которую и кормить не надо. При этом радостно потирали руки в ожидании присоединения к Европе.



Строитель, нанятый для отделки квартиры, как-то объяснил мне свою позицию (думаю, весьма распространённую среди гастарбайтеров с Украины). У него здесь и родня, и работа, но Россия ему не нужна. Он ждёт, когда Украина войдёт в Европу – вот тогда он заживёт! А Россия – это так, временно, чтобы только Европы дождаться. На нас, своих работодателей, смотрел даже чуть свысока: а как же, он ведь почти из самой Европы, а мы тут кто…



Мама как-то раз, лет восемь назад, в поезде, ехавшем из Москвы в один из центров нефтедобычи, встретилась с жителем Харькова. Гордый своей ушлостью, он похвалялся перед мамой, как выгодно устроился, не забыв пару раз словесно пнуть и Россию, и русских.



Мама моя долго слушала его излияния, а потом не выдержала, и сказала… Дословно я, конечно, не могу процитировать, но что-то в этом духе:



«Привыкли вы, что Россия вам всё прощает, что русский народ многотерпелив, и нет у вас, бесстыжих, не только совести, но и капли ума.

Русский вас в свой дом пустил, кормил вас, поил, а вы вышли и дверью хлопнули, а после на порог плюнули, а теперь ещё к нему же возвращаетесь и работы просите, и он вас, как братьев своих неразумных жалеючи, снова и кормит, и поит, и зарплаты вам платит. И вы над ним ещё и смеётесь!

Только вот невдомёк вам, что доброта его не от глупости, а от щедрости, но и этой доброте однажды срок выйдет. И полетите тогда вверх тормашками к себе, в свою столь любимую «незалежную», голыми жопами на жёстких стульях сидеть. Но тогда уж не жалуйтесь». –



Как-то так…



Мама тогда сильно за русских обиделась. Харьковчанину стыдно стало, он присмирел, стал рассказывать, что он, вообще-то, и сам русский, и всё такое, но мама до сих пор его вспоминает. И, вспоминая, не в силах сдержать гримасу отвращения и гадливости.



Потому что считает такое отношение к бывшей Родине равносильным предательству, а гнуснее предательства нет ничего на свете.



Где ещё в мире одна страна дарила (!) другой свои исконные территории?! И не три километра, а столько, что теперь эти территории практически полстраны составляют? Вы хоть один случай можете вспомнить? Я – нет. Только Россия, по непонятной причине так беспредельно любившая Украину, отдала ей весь тот юг и юго-восток, что раздирают теперь народные волнения.



Это Россия (а потом и Союз) строила заводы и верфи, развивала науку и образование, поощряла художников и поэтов. Даже Тараса Шевченко выкупили у барина, скинувшись между собой, русские! Не украинцы, а наши! Наши даже фильм о Тарасе Шевченко снимали на двух языках – русском и украинском, хотя куда проще было титры забабахать, ан нет – любимым украинцам с нашим почтением…



Это Россия поощряла и поддерживала создание национальных театров, национального украинского кино, печатала книги на украинском языке…



Это благодаря нам украинская нация сохранила свою идентичность, поскольку в годы «оккупации» никто насильно не ассимилировал украинцев, не запрещал их язык и культуру! Никто не называл их диаспорой, не топтал их историю, не уничтожал их традиции.



Обосновывая свои претензии к России и русским, они кричат о голодоморе, о сталинских репрессиях – о чём угодно, лишь бы выставить нас виноватыми во всех своих бедах.



От сталинских репрессий пострадали, мне кажется, чуть ли ни все народы и семьи – причём тут русско-украинские отношения? В нашей семье были репрессированные: со стороны моей мамы один расстрелян, со стороны отца моего мужа один десять лет отсидел на Колыме. Оба – «политические», по доносу. И семьи потом хлебнули по полной за «врагов народа».



И, хоть Сталин был грузином, и Берия был грузином, никто из нас почему-то не пылает ненавистью ко всем грузинам. Но в своей бешеной злобе по отношению ко всему русскому этот факт украинские националисты попросту игнорируют. По их логике, хоть Союзом и руководил чистопородный грузин, а всё равно в его репрессиях русские виноваты…



Или вот «голодомор». Я не историк, я вообще не понимаю, что такое этот самый голодомор. Кого голодом морили? И кто морил? Русские? Так они сами с голода пухли. И на Украине, и в Поволжье. И на сей счёт у меня снова есть семейная история.



Семья моей мамы - с Волги. Мамин дедушка умер ещё до революции, поэтому, когда в Поволжье пришёл голод, который никто почему-то голодомором не зовёт, мамина бабушка просто не знала, что ей делать. Но тут с Украины вернулся погостить уехавший туда пару лет назад сосед. Он рассказал, как замечательно жить на Украине, как там сытно и хорошо – видимо, по сравнению с тем, как жилось в Поволжье. Моя прабабка собрала детей, продала дом и поехала на Украину.



До вожделенной Украины она так и не доехала: заболела тифом и умерла. Её тело сбросили с поезда и закопали где-то прямо у железной дороги – мы даже примерно не знаем, где…



Мамина старшая тётка (ей тогда лет десять было, наверное) на одной из станций пошла за водой и попала под поезд. Девочка осталась без ноги. Мамин дядя кинулся ей помогать, а в это время поезд с моей бабушкой – самой младшей из троих детей – ушёл со станции, разлучив их на добрый десяток лет.



Бабушка была очень красивой девочкой и очень ласковой. Может, поэтому она не пропала. На конечной станции её забрали в детский дом. Там она прожила до совершеннолетия. Потом ей помогли разыскать брата и сестру (те вернулись домой), и бабуля вернулась в родную деревню. С собой ей дали приданое (!): несколько отрезов материи, красивые платья, полную корзину еды и прочее. (Не слишком стыкуется с тем, что мы всегда себе представляли о детских домах двадцатых годов, правда?)



Я прекрасно помню бабушкины рассказы о детстве на Украине. Оно было сытым и беззаботным. И когда она вспоминала Украину, глаза её туманились, а на губах играла счастливая улыбка. Всю свою жизнь она любила и эту страну, и её природу, и её народ.



Счастье, что она не дожила до наших дней…





Настоящая трагедия только разворачивается на Украине, это ещё самое начало. Кто помнит историю начала прошлого века, тот знает, на что это похоже – это начинается гражданская война. Упаси, Боже, от такого любой народ! Каждый день я молюсь то за Украину, то за русских на Украине, то за Крым, то за нас, но в основном проклинаю всех, кто эту кашу заварил, и кто теперь ковшом её перемешивает… Потому что все мы можем оказаться в оном страшном котле гражданской войны.



Но больше жалости к несчастным я, если честно, чувствую недоумение и гнев.



Восток Украины взывает к России. Нас просят ввести войска. Нас просят отдать своих сыновей, внуков, братьев, мужей на бойню ради тех, кто когда-то вполне себе с энтузиазмом отрёкся от нас и все эти годы рассматривал Россию исключительно как место для заработка.



А почему мы должны за них воевать? Навоевались уже! Вся Украина вдоль и поперёк полита кровью наших солдат и офицеров, усеяна костями замученных в концлагерях и погибших в сражениях. И где благодарность?! Где память?! Чуть ветер переменился – глядь, и мы уже «оккупанты»!



И так будет снова. Сегодня они нас умоляют вступиться, а завтра заявят, что мы их захватили.



Мало того.



Не дай Бог случись ввод войск в приграничные области, а потом отделение этих областей!



Не дай Бог эти области к нам присоединятся! Потому что мы получим огромную территорию, наполовину населённую вражески настроенными майданутыми русофобами.



Мы получим молодёжь, воспитанную на презрении ко всему русскому, потому что русские востока Украины (не все, но, похоже, большинство) не передали своим детям любовь или хотя бы уважение к бывшей Родине. (Возможно, потому что сами не очень её любили.)



Это будет такая беда, такая трагедия, что мы потом двести лет будем раны залечивать.



И в один прекрасный день нам снова скажут, что мы их оккупировали. Потому что так уже бывало, и не единожды. Потому что, по сути, если честно, история нашего «братства» - это череда войн, где русские воевали за независимость Украины, а та их потом предавала.



У нас есть кому воевать, но уж точно не ради тех, кто сам за себя воевать не хочет. И нам уж точно не нужен новый Конотоп.



Тот, кто сегодня призывает Россию ввести войска на территорию Украины – либо провокатор, либо дурак беспамятный.



Война – самое страшное, что только может быть на свете. Моя бабуля, как и миллионы других русских бабушек, при всех неприятностях и горестях приговаривала: «Лишь бы не было войны!» Кто тогда особенно слушал своих бабушек?.. Да и война казалась чем-то из учебника.



Но вот мы сегодняшние, схоронившие наших братьев и отцов, погибших в Афгане, потом сыновей, погибших в Чечне – мы теперь знаем, что такое война? Разве нам мало было?!



Понимаем ли мы теперь наших бабушек и их вечное «лишь бы не было войны»? Такое впечатление, что далеко не все.



Так вот послушайте, мужчины, женщину, в семье которой почти все мужики ушли на фронт в сорок первом, и половина из них не вернулась домой, а другая половина пропахала на брюхе всю войну до последнего залпа и вернулась, звеня совсем не юбилейными медалями. Послушайте женщину, которая не желает своего сына отправлять на войну.



Довольно уже русских мужиков на убой бросать!



Русские на Украине должны доказать нам, что они всё ещё русские. Они должны ЗАСЛУЖИТЬ нашу помощь, потому что хватит уже сибирским и рязанским Ваням умирать за Украину!



Хватит уже решать проблемы угнетённых кровью наших мужиков! Пусть сами угнетённые тоже что-то сделают ради своей свободы. Пусть выступят против фашизма – нечего ждать, что снова придёт Россия и за них всё сделает!



Пусть докажут, что ДОСТОЙНЫ быть принятыми обратно – как это сделал народ Крыма. Пусть докажут, что их выбор осознан и выстрадан. Пусть докажут, что хоть что-то поняли и уяснили. И пусть докажут, что нам о своём великодушии не придётся жалеть.



Потому что с нас уже хватит.